– Нет, я – из ирландцев. Но несколько лет назад ездил с коллегами в Москву по обмену опытом. Соревновались там с вашими копами на стрельбище, боролись на татами, даже ездили на охоту. А водки выпили – у-у-у… – его глазки-щелочки чуточку расширились. – «Столичная» – вэри гуд!

Начальник подколол резюме Феликса к другим:

– О’кей, парень, беру тебя. Отправлю на отличный объект.

Глава 4

Лысоватый мужчина в черном элегантном пальто, застегнутом на все пуговицы и с поднятым воротником, закинув ногу на ногу, важно сидит в вагоне полуночного метро. Судя по всему, он – важный гусь: биржевой брокер или адвокат. Впрочем, есть что-то ненатуральное, искусственное в его облике. Залез в пальто, как в футляр.

Предстоящая работа, как все неизвестное, слегка волновала и манила его. До сих пор, несмотря на достаточно широкий круг общения и контактов, Феликс все же оставался в рамках русской иммигрантской жизни. В Нью-Йорке продолжал заниматься тем же, чем и в Одессе, – радиожурналистикой. Мог ли он себе представить, что ему придется работать охранником, стоять на посту, за кем-то гоняться, кого-то задерживать?

Но что же ему оставалось делать? Куда было податься русскоязычному радиожурналисту с поломанным голосом и горловыми спазмами? Разве что устроиться в газету. Но в русских газетах Нью-Йорка шли повальные сокращения. А для американской журналистики его английский был слабоват.

Зато стать охранником – проще простого. Показал свой школьный аттестат, наврал на интервью, что в Одессе был ментом, а в Нью-Йорке работал охранником. Скорее всего, ему не поверили. Но взяли. Спасибо, сэр. Потому что в нью-йоркскую охрану берут практически всех желающих.

Обращал ли Феликс когда-нибудь внимание на охранников – мужчин в униформе, которыми, как тараканами, полон Нью-Йорк? Нет, конечно. Зачем они ему?

Правда, однажды зимой остановился и долго, со странным любопытством, рассматривал огромного негра у входа в манхэттенский небоскреб. В широкой куртке с нагрудной эмблемой, в черной шапке-ушанке и болтающихся на промозглом ветру штанах, парень стоял, как вкопанный. Мелкий снежок сек ему лицо, залепляя покрасневшие глаза. Мимо мчались машины, прошмыгивали прохожие. И тут – застывший черный истукан в униформе. Что-то страшное, жутковатое было в той картине…

Звезда Феликса-радиожурналиста тогда была в зените. Он отточил свое мастерство, заимствуя приемы лучших российских и американских радиоведущих. Умел, что называется, довести публику до накала – до слез или хохота, устраивал радиоскандалы. И во всех его репликах сквозила ирония, балансирующая на тонкой грани добродушного юмора и убийственного сарказма.