Яков Петрович написал несколько писем в Америку родственникам Григория, мол, случилось такое горе, но никакого ответа от них не получил. Да и что, позвольте, могли ответить родственники из Америки? Чем помочь? Урна с прахом долго стояла в шкафу, и Яков Петрович не знал, как ею распорядиться. Однажды ночью ему вдруг приснился Григорий. Посиневший, с всклокоченными волосами, спрашивал: «Ты почему, братуха, не хочешь со мной разговаривать?» Через несколько недель покойный снова явился во сне, опять просил поговорить с ним. Яков Петрович не был суеверен, но от этих визитов ему стало немножко не по себе.
Рассказал жене о своих снах. Добавил, что брат все же был несчастлив.
– Что ты все плачешься о нем? Алкоголик, загнал в гроб жену, оставил ребенка сиротой. Мало ты за ним ухаживал? Мало сидел в больницах? Сколько раз он тебя прогонял? Да ты ему никогда не был нужен. А теперь переживаешь.
Слова супруги, жестокие, но правдивые, неприятно резанули.
– Да, да. Но ведь все равно – брат.
– Вообще-то, если жалуется – значит, ему ТАМ плохо. Просит помощи, – сказала она.
– А почему просит меня?
– А кого же еще? Его же и ювелиры, и бизнесмены – все бросили. Ты один такой дурной остался.
После этого разговора он твердо решил урну с прахом брата захоронить. На кладбище в бюро справок узнал участок и место, где похоронены родители Григория. Заказал металлическую табличку с гравировкой, на заводе сделали скобы. В один день сказал жене:
– Нужно бы на кладбище съездить, давно у тещи на могиле не были. Там еще одно дело есть…

3

Солнце подбиралось к зениту, когда они отыскали сто шестой участок. Именно там, как сообщили в справочном, находится могила Яревских – родителей Григория.
Старый, запущенный участок зарос кустарником и бурьяном. Все говорило о том, что здесь давно никого не хоронят и ко многим могилам приходят очень редко.
– Постой здесь, а я поищу могилу, – сказал он жене.
– Я одна боюсь. Пошли искать вместе.
– Чего ты боишься? Тут же никого нет.
– Я боюсь.
Они блуждали среди могил, вглядываясь в фотографии и вчитываясь в надписи. Но могилу родителей Григория найти не могли.
– Яша, идем отсюда. Найдем в другой раз.
Но упрямый муж продолжал ходить вдоль рядов, продирался сквозь колючий кустарник и крапиву, перешагивал через поваленные стволы деревьев и обломки плит.
– Отстань, – цедил он сквозь зубы, когда нытье жены становилось невыносимым.
И вдруг – гранитная плита. Две фотографии и надпись: «Михаил Аркадьевич Яревский. Анна Леопольдовна Яревская».