Фавор или Бабушкин Внук

Неповторимая картина – стаи кружащихся аистов у горы Фавор.
Эта знаменитая гора хорошо видна из многих мест в Афуле, даже из окон в комнате бабы Лизы. До Фавора из города можно дойти пешком приблизительно за час. Гора усажена старыми туями и кипарисами; издали она имеет вид высокой темной шапки идеально округлой формы, как бы чуточку приподнятой над землей. Почему-то притягивает к себе эта гора все вокруг: и завороженные взгляды людей, и парящих птиц, и облака. Соединенные над вершиной кольцом, облака сгущаются и медленно оседают, окутывая всю гору, до самого ее основания. И, кажется, что никуда уже не уплывут…
Стоя на одном из холмов, Натан часто любовался и видами ночной долины, в голубых огоньках арабских поселков. А на рассвете, в половине пятого, с минаретов муэдзины созывали правоверных к молитве и заунывные звуки: «Алл-лла-а… ак-ба-а-а…» разносились окрест. Жители города, наверное, привыкли к этим утренним стонам и спали, никак на них не реагируя, а бедный Натан просыпался и после этого заснуть уже не мог. Он принимал душ, одевался и отправлялся бродить по улицам.
Тяжелыми листьями хлопали пальмы. Гигантские кактусы были изрезаны какими-то надписями на иврите и русском. На утреннюю молитву в синагоги шли хасиды в черных лапсердаках и шляпах, неся под мышками книги и мешочки с молитвенными принадлежностями. Семенил в мечеть мусульманин, в халате и феске, шлепая сандалиями по пыльной дороге. Солдаты в зеленой униформе и полусапогах, позевывая, выходили из подъездов домов, шли к автобусным остановкам, волоча автоматы и вещмешки.
В который раз Натан пытался представить себя, живущим в Израиле. Пытался вообразить, как они переедут сюда с Аней. Снимут квартиру, обязательно окнами на Фавор. Чтобы из его кабинета была видна и долина в рассеивающемся тумане, и стаи птиц в небе, и облака, обволакивающие горы.
И пусть по утрам стонет муэдзин. И бьют колокола в соборах. И частенько воют сирены полицейских машин. И круглые сутки гремит музыка в домах арабов и горских евреев. И в магазинах обсчитывают. И безбожно обманывают таксисты…
После многих лет жизни в Нью-Йорке, израильская жизнь теперь казалась Натану слишком провинциальной, в своих беспомощных потугах во всем подражать Америке. Потугах, доходящих до карикатуры. Виды на Фавор, конечно, хороши. Но как раздражает эта бесконечная болтовня всех вокруг! Повсеместные попытки обмана ради одного несчастного шекеля! Невыносимая жара днем! Мусор. Везде нужны взятки, подарки, знакомства. Восток.
Гуляя по пыльным улицам, приглядываясь к прохожим, заходя на базары, в банки и духаны, заводя случайные разговоры с официантами и продавцами, Натан в который раз ловил себя на мысли, что его тянет домой. Сам не заметил, как Нью-Йорк стал ему родным городом.

Facebooktwitter