Папа Жора

– Это правильно. Если Бог дал мозги, то их нужно использовать, а ты у нас гаврик башковитый… Знаешь, я ведь когда-то учился в институте, на инженера. Но с третьего курса ушел на фронт. Потом якобы за политику – в письме другу написал несколько крепких слов про Сталина – сел в тюрьму. На десять лет! Потом в ссылку покатил. И закончил свою трудовую биографию слесарем лекальщиком на заводе. Вот и все мои институты… Ладно, пробей-ка новую лунку, а то замерзнешь!
Обессилевшей рукой я брал пешню. Минут через пять, однако, мое окоченевшее тело разогревалось, появлялась вера в себя. Я остервенело скалывал лед, даже расстегивал свой ватник, а папа Жора, поглядывая на меня, кривил губы в довольной улыбке.

ххх

– Вот как бывает: и погода хорошая, и рыбаки мы, вроде бы, неплохие. А не клюет.
– Да, – соглашаюсь, с трудом сдерживая радость.
Наконец-то! Сейчас мы смотаем снасти и направимся к берегу, к автобусу. Там, в автобусе, – тепло, там горе-рыбаки уже пьют водку и рассказывают небылицы о своих прежних уловах.
Папа Жора напряженно смотрит куда-то.
– Сматываем удочки! – кричит вдруг.
Вдали, по белоснежной глади, ползут черные точки. Одна, вторая, третья… Впереди, сзади – повсюду! Поначалу они кажутся разрозненными, но, присмотревшись, замечаю, что точки ползут в правильном порядке – навстречу друг другу, замыкая кольцо.
– За мной! – командует папа Жора.
Какие тяжелые валенки! Деревянный чемодан больно ударяет углами по спине. Поскальзываюсь и падаю, растянувшись на льду.
А черные точки увеличиваются, превратившись в мотоциклы Рыбнадзора.
– Прорвемся! – кричит папа Жора.
Расстояние между нами и мотоциклами сокращается. Следом за нами бегут несколько рыбаков, тоже надеясь вырваться из окружения. Но шансов у них нет. А мы – вырвались!
Неожиданно один мотоцикл меняет направление и, нарушив единую линию, устремляется за нами. Все – дальше бежать нет смысла. Папа Жора останавливается.
Мчится мотоцикл, взметая за собой снежные вихри. Тормозит возле нас. Милиционер в тулупе сжимает руль, подгазовывая. Уши его шапки опущены и завязаны под подбородком:
– Ты куды, сука, бежишь?! Или хочешь, щоб тебя персонально отвезли в отделение? То я сейчас устрою!
Папа Жора молчит. Плащ его распахнут, грудь под ватником – ходуном. Я, перепуганный, невольно останавливаю взгляд на его лице – сквозь маску старости просвечивает лицо отчаянного, крепкого мужчины, полного сил и жизни. Еще меня поразил его взгляд: не злой, а какой-то необычайно строгий…
Не знаю, почему тот мент из Рыбнадзора, выматерившись, развернул свой мотоцикл и уехал. Смешно предположить, что он испугался пешни в руках папы Жоры. Быть может, у милиционера вызвали жалость эти два беглеца-нарушителя – старик и подросток? Или смутно почувствовал в том старике некое величие?..

Facebooktwitter