Последний Август

– У тебя деньги есть? – спросил Вадик.

– Да.

– Сколько?

– Двадцать копеек. (Десять я зажилил – на черный день.)

– Выноси.

– Зачем? – голос мой дрогнул. (Лишиться почти всего состояния?!)

– Увидишь. Не бойся, не заберем.

С серьезным видом я отправился домой. Как в сберкассу. Снимать со счета двадцать копеек.

– Покажи, – приказал Юрка, когда я вернулся.

На моей ладони лежала монета. Братья переглянулись.

– Иди за нами.

Втроем мы двинули вглубь двора.

За туалетом стояла Аллочка. На ней было грязное голубое платье, спущенные к щиколоткам гольфы. Увидев меня, она смутилась.

По дощатым стенам туалета ползали мухи. Сердце мое почему-то застучало часто и сильно.

– Снимай, – велел ей Юрка.

– Сначала покажи деньги.

– Покажи ей, – приказал мне Юрка.

Я разжал ладонь. Аллочка взяла монету, спрятала в карман. Потом задрала платье и сняла трусы.

– Ух ты, смотри, разрез точно посредине, – Вадик и Юрка наклонились. – А вот что-то маленькое красненькое…

Аллочка стояла неподвижно и жалобно смотрела мне в глаза.

– Вы что здесь творите?! – громом прогремел над нами голос бабы Маруси. – Ах, гады, ну, расскажу родителям!

Мы бросились врассыпную…

Баба Маруся стояла, уперев кулаки в бедра. Аллочка натянула трусы, поправила платье и вдруг обхватила руками широкую талию бабы Маруси, уперлась лицом в ее живот и расплакалась.

– Ох ты ж, горе луковое, – баба Маруся положила руку на голову Аллочки. – Когда ж твоя мамка появится?.. Ой, девка, да ты никак завшивела?

Она вывела Аллочку из тени, расплела свалявшиеся волосы.

– И в самом деле, полно гнид, – и повела ее к себе домой. – А ну, Полкан, пшел в будку!

Все происходило на улице. Взяв ножницы, баба Маруся остригла Аллочку почти наголо. Потом протерла голову керосином.

Facebooktwitter