– Здесь никого нет, – неожиданно произнес милиционер, выпрямляясь. – Пройдемте, граждане.

И выдавил всех из комнаты.

– Вы что, даже не составите протокол? – растерянно спросила женщина. – Все так и останется нерасследованным?

– Протокол? Можно и протокол. Придется пройти в отделение, там и составим… – и наружная дверь хлопнула.

…– Ну что, герой, вылезай, – передо мною возникло бабушкино лицо с пеликаньим носом.

Я сидел в укрытии и не верил, что гроза миновала. Но вылезать почему-то не решался.

– И долго ты собираешься там сидеть?

– А ты папе не скажешь?

– Скажу.

– Тогда не вылезу.

– Что за агрессивный ребенок! – воскликнула баба Женя.

А я слюнявил палец и выводил им на полу каракули.

– Правильно, с грязного пола – и в рот. Вылезай.

Но я был неумолим.

– Хочешь сидеть – сиди. Идем, Женя.

Тапочки и туфли удалились. Через некоторое время, убедившись, что поблизости никого нет, я вылез из-под кровати и подкрался к кухне.

– Знаешь, когда они вошли, у меня аж сердце дрогнуло, – призналась баба Женя.

– Да… Но обычно они приходили по ночам, – отозвалась бабушка, понизив голос.

– Днем тоже. У нас соседа, помню, забрали, когда он домой на обед пришел. Обыск длился шесть часов. Меня тогда понятой позвали…

Грозно насупившись, я прошел по кухне к наружной двери. Бабушки проводили меня взглядами, не обронив ни слова.

Во дворе играла Аллочка. Ну, сейчас ты у меня получишь! Сжав кулаки, я понесся на нее.

– Предательница!

В последний миг она успела оглянуться, глаза испуганно расширились. Я врезался в нее. Аллочка отлетела в сторону, упала. Ее худые коленки проехались по земле и сразу почернели.

– Молодец! – рядом очутились Вадик и Юрка. – А ну, врежь ей еще!

Аллочка поднялась, подскочила ко мне и, закрыв глаза, толкнула кулачками. Но слабо, я почти не почувствовал.

– Ах, так?! – набросившись, я повалил ее на землю.

– Дай ей! Вот так! – подбадривали Вадик и Юрка.