Так проходит несколько томительных (для Нели) минут. Глен почти не двигается, а Неля боится и шелохнуться – запрещено!

Вот он подходит к ней, кладет руку на ее голое плечо. Словно прислушивается к чему-то. Затем начинает сжимать ее плечо своими крепкими пальцами так, что Неля вот-вот закричит от боли. И в тот момент, когда она готова закричать, его пальцы разжимаются.

– Встань, – велит он ей, и Неля покорно встает со стула, и встает, кстати, с большой радостью и со вздохом облегчения.

Он держит Нелю за руку и пристально, почти не моргая, смотрит в ее глаза.

– Стой спокойно, не шевелись. И не вздыхай так! Сядь! – вдруг кричит он, прикладывая кулаки к своему лицу: – Нет! Не то, не то!

Он начинает ходить из угла в угол, даже не смотрит на растерянную Нелю, покорно севшую на стул. Затем он валится на диван и лежит, уткнувшись лицом в подушку и накрыв голову руками.

Неля не знает, как ей быть – сидеть и ждать или подойти к нему и пожалеть его.

И следа не осталось от того уравновешенного Глена, которого она знала несколько месяцев назад. Она теперь совершенно не понимает его, не знает, чего от него ждать и как себя с ним вести.

В тот момент, когда она собирается встать, Глен вдруг вскакивает с дивана и подбегает к холсту. Проводит резкие, точные штрихи, один за другим.

«А нормальный ли он?» – задает себе вопрос Неля, глядя, как дико кривятся его губы.

– Оно, оно… – шепчет Глен.

– Ты помнишь «Флору» великого Тициана? О-о, это же шедевр, где нет ни единого сомнительного мазка!.. Знаешь, когда я вернулся из Италии, десять лет назад, впервые побывав в Риме и Флоренции, я был готов бросить все к чертям, и снова заняться живописью. Я даже собирался уехать в Рим, был согласен там жить впроголодь, лишь бы видеть Рафаэля и Леонардо.

– Ты имеешь в виду, чтобы видеть там их картины? – уточнила Неля, наливая в бокалы вино.

Они сидели на подушках, на полу, друг напротив друга.

– Не только картины, но и самих художников. Можешь мне не верить, но то, что я тебе сейчас скажу, – правда. Однажды я увидел там Микеланджело, он шел в Собор Святого Петра, а я в это время сидел на улице, на скамейке, мои ноги гудели от круглосуточной ходьбы по городу. Микеланджело, весь в мраморной пыли, возвращался с площади перед новым Капитолием, которую тогда проектировал, и шел в Собор Святого Петра, где уже заканчивали первый ярус купола. Он на миг остановился передо мной, и я увидел его глаза… — Глеб сделал несколько глотков из бокала. – А на Пьяцца деи Фиори я видел Бенвенуто Челлини – он там рассматривал цветы у лоточницы…

– Но почему же ты тогда не уехал в Рим? – спросила Неля. Ей было безумно интересно слушать эти истории, похожие на сказки.