От Мартина веет беспросветной тоской. Он постоянно жалуется.   Ему словно не сорок, а четыре тысячи лет.

Феликсу тоже хочется поделиться наболевшим:

– А на меня, знаешь, внезапно посыпались беды, одна за другой. Теперь я человек без любимой работы, без имени и без голоса. Прихожу после смены домой в половине второго ночи, а спать не хочется. Настроение, сам понимаешь, препаршивое. В баре – бутылка коньяка. Выпиваю пару рюмок. Потом сижу, мечтаю…

 – По-моему, ты тоже алкоголик.

– Неужели?

– Я не врач, но все это похоже на раннюю стадию алкоголизма. По крайней мере, я сам когда-то так начинал. Хочешь, присоединяйся – будем вместе ходить на собрания «Анонимных алкоголиков». Там такие классные девушки-алкоголички, что глаз не оторвать… Кстати, ты звонил Рите? – спрашивает Мартин, посвященный в «любовную историю» Феликса.

– Звонил пару раз. Но она не отзывается.

– По-моему, приятель, на тебе лежит какое-то проклятие. Я не раввин, но без вмешательства высших сил, похоже, здесь не обошлось.

– Что же теперь делать? – спрашивает Феликс ироничным тоном.

– Ты в синагоге когда был в последний раз? Шаббат соблюдаешь? Молишься?

– Я в синагогу давно не хожу и не молюсь, – холодно отвечает Феликс.

…Бог, синагога, Шаббат. Бабушка Аня, махонькая бабушка, воссиявшая для Феликса настоящим солнцем, согревшая все его детство и отрочество. Перед ним возникло лицо с длинным, крючковатым носом, седые реденькие волосы, связанные сзади узелком. И бесконечно мудрые, добрые, всепонимающие и всепрощающие глаза.

Была ли она религиозной? Вряд ли. Во всяком случае, Феликс не видел бабушку соблюдающей обряды иудаизма. Конечно, с соседкой бабой Фирой разговаривала на идиш. Конечно же, готовила и традиционную фаршированную рыбу, и куриный бульон с клецками, и печенье, посыпанное сахаром, – длинные сладкие палочки из теста, которые называла «пальчиками». Порою маленький Феликс тоже вылепливал из теста разные фигурки и укладывал их на блестящий противень, смазанный подсолнечным маслом.

Однако готовила бабушка Аня и абсолютно «некошерный» холодец из свиных ножек. Варила ножки ночью в большом казане, и вся квартира наполнялась густым запахом вареного жира и мяса с чесноком. Утром Феликс любил обгладывать те вываренные кости, высасывая из всех их дырочек пахучий, сладковатый жир.

По субботам, вместо того, чтобы соблюдать Шаббат, бабушка ходила на базар, где торговалась за каждую копейку. В субботу, как и в другие дни недели, подметала, мыла посуду, стирала белье.