Там, на холодной нью-йоркской улице, перед бакалейными лавками топтались молодые афроамериканцы и латиноамериканцы, исподлобья глядя на прохожих и повторяя, как мантру: «Weed-weed… Dope-dope… Coke-coke…»; с потерянным видом бродили какие-то истощавшие типы, на скамейках лежали пьяные бомжи. И мимо этого убожества и запустения проезжала дорогая машина, в которой, вальяжно развалившись, сидели наркоторговцы в кожаных куртках, обвешанные золотыми цепями…

– Вы нужны там! Вас там ждут! Вы сами знаете, как вы там нужны! – восклицала жена Рауля, указывая в окно. Слезы блестели у нее на глазах.

Все присутствовавшие в аудитории студенты посерьезнели, улыбки сползли с их лиц. Быть может, впервые за много лет они ощутили себя не изгоями общества, не ворами и проститутками. Даже не студентами. А миссионерами, которым скоро предстояло выполнять необычайно трудную и часто неблагодарную миссию…

Встреча с прошлым

В этой школе нам рассказывали о так называемых «взрослых детях алкоголиков», то есть про тех, кто вырос в семьях, где злоупотребляли алкоголем или наркотиками. Такие люди часто испытывают сложности в жизни именно из-за того, что суровое детство тянет их назад.
Меня эта тема сразу же заинтересовала. Узнав про «взрослых детей алкоголиков», я купил специальные книги об этом. Читал их с не меньшим интересом, чем романы любимых писателей. Все сходится, один в один, все – обо мне!

Дело в том, что мой отец когда-то сильно пил. Отец работал слесарем на военном заводе, где пили многие рабочие. В нашем доме большинство соседей работали на том же заводе, что и отец.

Отец часто приходил домой пьяным, иногда приводил своих коллег с завода; они сидели в кухне, пили и разговаривали о работе.

Я был тогда еще ребенком, помню, как я и мама каждый день с тревогой смотрели на часы. Мы знали: если отец не пришел с работы в пять часов вечера, значит, сегодня он опять где-то пьет.

Дома он устраивал скандалы, однажды при мне поднял руку на маму. Я и сегодня, спустя столько лет, вижу эту ужасную картину: отец схватил маму за плечо и швырнул ее головой вперед так, что она едва не упала. С этого дня я стал его бояться. И ненавидеть. Даже любя – все равно ненавидел.

В школу я иногда приходил в синяках под глазами. Врал учителям и друзьям, что якобы упал. Мне было стыдно, казалось, что весь мир все равно знает правду. На родительские собрания в школу отец тоже приходил пьяным. В те годы в России на пьянство родителей смотрели сквозь пальцы, тогда это было в порядке вещей.