После последнего укола героина еще неделю у него будут страшно болеть все суставы. Будет сильно тянуть спину, а в животе «летать бабочка» – такое ощущение, когда желудок выворачивает наизнанку.

Следующая пометка в его «чистом» календаре – несколько недель неизбежных ночных кошмаров, ужасов. Бесы ходят вокруг кровати, волокут крюками в темные глубокие ямы, в горячие озера, в смрад и огонь. Бесы.

А как признаться кому-то, что страшно одному ночью, в кровати, в пустой комнате? Ведь не ребенок, а взрослый мужчина, тридцати пяти или сорока лет. Усы, борода, наколки. И в тюрьме сидел, и такое в жизни повидал, что не приведи Господь: умирающих от передоза* друзей, изнасилования, драки. А вот спать одному ночью в комнате страшно – душат кошмары.

Днем, сидя на скамеечке в каком-нибудь скверике, вспомнит вдруг этот грозный мужчина свою вчерашнюю бессонную ночь на мокрой от пота простыне. Подумает о ночи предстоящей и заплачет от отчаянья. Затем полезет в карман за мобильником, где записан номер проклятого-распроклятого наркоторговца.

И на этом его «чистый» календарь оборвется, толком не начавшись…

Секс-бомба Сильвия

Из всей студенческой группы (двадцать человек) только трое, включая меня, были не в реабилитации. Сначала представлю некоторых студентов – из «бывших».

Начну с Сильвии, так как именно с ней в первый же день учебы я очутился за одной партой.

Американка итальянского происхождения, лет сорока пяти, смуглолицая, с роскошными черными волосами, большими глазами и выразительными статями. Она неплохо сохранилась для своих лет, – думал я. Но вскоре был удивлен, узнав, что ей не сорок пять, а… тридцать девять!

У Сильвии оставался намек на былой шарм, такое слабенькое веяние прежней красоты. Не сомневаюсь, не прикоснись она двадцать лет назад к шприцу, обойди ее эта беда стороной, Сильвия и сегодня сводила бы с ума табуны сластолюбивых самцов. Но, увы, в жизни условного наклонения не бывает, нужно говорить о том, что имеем, а не о том, что было бы, если бы.

Сильвия все же старалась держать марку, изображая из себя этакую львицу. Одевалась провокационно: юбки короткие, блузки в обтяжку.

В первый же день занятий, на переменке, эта львица вышла на охоту, и, как оказалось, я был намечен в жертвы. Оставшись со мной в аудитории наедине, Сильвия принялась расспрашивать – кто я и откуда, рассказывала о себе, при этом томно вскидывая веки и наклоняясь ко мне так близко, что мы едва не касались лбами. Я и не заметил, как она завладела моей рукой, – то ли чтобы пожать ее, то ли чтобы прижать к свой груди. После второй переменки я уже знал, что Сильвия давно в разводе, снимает квартиру в частном доме, ее тринадцатилетняя дочь живет у матери, и сегодня после занятий она совершенно свободна.