ххх

Я любил, когда Лиза молилась. Она выросла в благочестивой католической семье, но, по ее собственному признанию, к религии по-настоящему обратилась только тогда, когда начала бороться со своей болезнью. Без церкви, без Бога, по ее словам, не выкарабкалась бы.

Это было правдой – ее душевный строй был чрезвычайно шатким: она нередко нервничала по пустякам, раздражалась, срывалась в гневе то на пациентах, то на коллегах. Друзья и враги у нее часто менялись местами. Иногда, закрывшись в кабинете, она плакала. Плакала, как обиженная девочка, и мне было очень жалко ее в такие минуты. Наблюдая за ней, я приходил к заключению, что без какой-либо прочной внутренней основы ей не устоять. Она бы давно сорвалась и полетела в пропасть, если бы не обрела Бога.

Когда она теряла равновесие, то, как утопающий за соломинку, хваталась за молитву:

– Ах, все это ерунда. Все они не стоят моих переживаний. Я стала слишком много ругаться. Много гневаться. Часто плакать. Это опасно. Это грех. Пит, давай, помолимся. Тебе это тоже будет полезно.

Она знала, что я православный. Подкатывала ко мне в своем кресле на колесиках, брала мои ладони в свои. Затем опускала голову. Я тоже наклонял свою голову так, что мы едва не касались лбами друг друга.

– Если хочешь, вслух повторяй за мной. Можешь молиться на русском. Главное, молись, – Лиза становилась очень серьезной.

Кто знает, в иное время и при иных обстоятельствах я бы к этим молитвам отнесся с иронией, как к театру.

Но моя жизнь изменилась. Ежедневно я сталкивался с чем-то совершенно новым, страшным. Все сильнее меня мучили безответные вопросы. Пошатнулась моя вера в справедливость. Я не знал, кто виноват в этом кошмаре, в уродстве и поругании всякой правды, – Бог или человек?..

– «Our Father in heaven…» – начинала Лиза глубоким грудным голосом, негромко, но очень отчетливо произнося каждое слово.

Я повторял вместе с нею – на русском, а иногда молчал. Благодатное тепло исходило от рук Лизы, от ее лба. Я явственно ощущал это тепло. Помню его и поныне…

Мы молились за себя, за всех наших родных, за всех пациентов. Крепко сжимали руки друг друга:

– Господи, дай мне мудрости… Прости мои согрешения… Спасибо Тебе, спасибо за все…