Вспоминал ли я свои юношеские грезы, тревожившие мое воображение год назад? Когда-то, поступая в школу наркологов, я предполагал, что в недалеком будущем меня ждут встречи с художественными натурами, со звездами, страдающими от наркозависимости: Владимир Высоцкий, Джим Моррисон, Дженис Джоплин!

Вот уж поистине все относительно в этом мире! С какой грустью я теперь вспоминал своих милых однокурсников! Почему я когда-то столь опрометчиво причислил их к уличной шпане, к хулиганам и уголовникам! Ай-яй-яй! Какими милыми, благовоспитанными они теперь мне казались! Пузатый артист Рауль, загадочный тихоня Кевин, сентиментальный Роберт. Мой американский брат Питер! Где вы? Как же я, невежда, не смог оценить ваших достоинств? Да вы же, оказывается, были самыми способными и упорными, сумевшими подняться на первую ступеньку из такой грязи!

Все нынешние пациенты сливались для меня в одно размытое лицо. Независимо от расы и национальности. Среди них были афроамериканцы, белые, латиноамериканцы. И все они чем-то были похожи друг на друга. Убогой ли одеждой? Огрубевшими лицами? Повадками? Прокуренными, испитыми голосами?

Больше всего меня поражали не их манеры и не внешний вид. Поражало содержание их речей. Нет, никто из них не призывал к насилию. Они никому не угрожали. Скорее, их речи напоминали речи философов, мыслителей.

Ну, разве что, в пылу выступлений, они порой крепко ругались, как бы настойчиво я ни призывал их к нормативной лексики. Зато как здраво они рассуждали о жизни! Говорили, что нужно управлять своими эмоциями и всегда слушать голос разума. Жить в мире и гармонии с собой и людьми. Не замечать соринку в глазу другого, а стараться вытащить бревно из глаза собственного. Не загадывать о далеком будущем, но и не предаваться излишней скорби о днях прошедших. А главное, вот что самое главное, о чем все они говорили хором и порознь: не употреблять наркотики и не пить алкоголь! Ведь это же такое зло! Этот проклятый героин, кокс, трава, водка. «Если бы не эта отрава*, я бы не развелся с женой, не потерял работу, не сел в тюрьму. Имел бы семью, работу, квартиру. Был бы человеком. А теперь кто я? Пустое место. Ё…й торчок*! Живу в приюте. Должен раз в неделю отмечаться в прокуратуре. Сдавать и там, и здесь мочу на анализы. Покупать еду по продуктовой карточке для нищих. И все из-за чего? Из-за кокса и водки. Но теперь-то я твердо стал на путь исцеления. Буду во всем соблюдать меру, слушать голос разума, жить в гармонии…»

Приблизительно так, в таком духе, звучали их речи.

Но почему эти мыслители годами сидели в тюрьмах? Почему они, так рьяно осуждая наркотики, употребляли их десятки лет? Как согласовать их речи, исполненные гуманистического пафоса, с уголовными преступлениями? С их обозленными лицами?