Темная, протертая во многих местах власяница из верблюжьей шерсти покрывала ее обожженное, орехового цвета тело. Ее руки ниже локтей и ноги от колен вниз были высушены солнцем до самых костей. Кожа на шее и на лице была в толстых складках и морщинах. Собственно, это было не лицо, а  выдубленная солнцем маска с выдававшимся вперед иссушенным коротким носом. Между приоткрытыми губами зияла трещина рта. Короткие волосы выгорели до пепельного цвета.

Ничто в этой мумии не напоминало Мариам. Быть может, это была мумия другой женщины. Ведь Мариам-то – не единственная женщина на земле, которая по своим причинам могла очутиться в этой пустыне и там окончить свой земной путь. Но смертельно уставший, едва ли не галлюцинирующий, измученный бессонницей и голодом, Гурий не допускал иной мысли. Он был уверен, что перед ним – Мариам, что Бог привел его сюда именно для того, чтобы он предал ее тело земле.

Неподалеку сидела ящерица. На власяницу умершей порой запрыгивали кузнечики, и ящерица как будто ждала удобного случая, чтобы на них напасть.

Гурий приблизил к ящерице руку, и та вдруг вскарабкалась на его ладонь. Ненадолго замерла, затем спрыгнула на песок и устремилась туда, где воет ветер и кричат голодные гиены.

Гурий думал о последних днях Мариам. Леденящий холод ночью, невыносимый зной днем. Дикие животные, ядовитые змеи. Не слишком ли много этого для одной маленькой женщины? Самой кроткой и самой мужественной женщины на Земле…

Он достал из кармана зажигалку и свечу. Прикрывая ладонями от ветра, зажег свечу и поставил ее у изголовья умершей. Но ветер тут же ее задул. Тогда Гурий подобрал какой-то камень, поставил его как заслон. И снова вспыхнул огонек.

Он решил: когда догорит свеча, предать тело Мариам земле, – это единственное и последнее, что он должен сделать. Потом он ляжет рядом, возле ее могилы, и больше не встанет. Он умрет возле Мариам, вдали от мира, которому подарил так мало прекрасного, зато принес столько горя…

Ему захотелось, чтобы все это случилось поскорее. Ожидание, пока догорит свеча, рытье ямы и предание тела земле казались ему тягостной обязанностью, которую он должен исполнить.

Солнце постепенно уходило за горизонт, изрезанный горами. Наконец, свечка догорела. Гурий стал на колени и начал рыть яму. Пальцами, локтями и обломком какого-то дерева, валявшегося неподалеку, выгребал твердый песок. Потом залез в яму и уже оттуда выбрасывал песок. Глаза его были  болели от песка и пыли и почти ничего не видели.

Когда яма стала достаточно глубокой, он выкарабкался наверх. Хотел было опустить тело женщины в яму, но не смог. Боялся притронуться к нему. Боялся, что оно рассыплется от первого прикосновения. В отчаяние, не зная, как быть, Гурий упал на песок и завыл.