* * *

 

Где только Бояхчян не искал того, кто бы поверил в его идею театра и дал бы на это деньги! Обращался и к армянским бизнесменам, и к украинцам со Второй авеню, и к новым русским. Просил, показывал им своих кукол, читал сценарии. Все отказывали. Одни считали, что это невыгодно («Да-арагой, давай лучше откроем ресторан!») Другие, если и соглашались дать какую-то сумму, то сразу же заказывали и свою музыку, и сценарий. Заработанные на картинах деньги быстро таяли.

– Выбрось из головы свою бредовую затею, – убеждали его.

– Я сказал: театр будет!

Он выстрадал свой театр в сюжете, родившемся из его собственной жизни.

Герой пьесы – бродяга, каких полно в Нью-Йорке. Уставший, в грязных лохмотьях, презираемый и отвергнутый всеми, бредет по ночному опустевшему городу, толкая перед собой тележку с нищенским скарбом. На его голове корона. Значит, это не просто бродяга, а сумасшедший. А, может, и царь, кому принадлежит и эта безлюдная улица, и Манхэттен, и… весь мир. Не себя ли видел Валера в этом бомже-царе? Ему ли не знать ночных улиц Нью-Йорка, где он когда-то бродил, отвергнутый всеми?

Кстати, улица вовсе не мертва: вот капает ржавая вода из крана, а вон там, из-под решетки на асфальте, валит клубами пар. Гулко, как в вату, стучат колеса подземки. Люк вдруг открывается – и появляется карусель, вспыхивают огни. Чарли Чаплин, Пьеро, Мэрилин Монро – все танцуют у ног бомжа-царя…

В данном случае – это не фантазии, а начало спектакля «Голубая корона» театра LOFT. Слово loft имеет несколько значений: чердак, верхний этаж, хоры в церкви. Организаторы решили дать своему театру именно такое название, подчеркивая условность жизни, где чердак может вдруг превратиться в церковные хоры, а нищий – в царя.

Итак, фортуна, в конце концов, улыбнулась Бояхчяну. Он встретил Майкла и Хайка Тутунджянов, американцев армянского происхождения. Майкл – профессиональный режиссер, Хайк – фотограф. Увидев кукол и ознакомившись со сценарием Валерия, братья Тутунджяны поверили в идею театра и стали ее спонсорами. Нашли подходящее помещение, которое раньше использовалось под склад. Втроем почти полгода оттуда не выходили, превращая захламленный склад в театр.

Помню, как-то раз, в первом часу ночи, я туда заглянул. Работа кипела: Майкл и Хайк рубанками подгоняли доски для помоста, Валера кроил занавес. Повсюду валялись инструменты, доски, ткани.

– Сына и жену вижу только спящими. По-моему, сын подрос, – сказал Валерий то ли в шутку, то ли всерьез. – Прихожу ночью, несколько часов сплю и снова сюда.

Сквозь пелену пыли и горы всякого хлама проступало нечто волшебное: гипсовая кисть кукловода и свисающие с его пальцев серебряные нити…