— Иди сюда, мой родной, — Эстер поправила на голове подошедшего Мойше ермолку и, видя, что сын не хочет уходить, посадила его на свои широкие бедра. — Все будет нормально, мой хороший, не переживай. Мы останемся в Sea Gate. Ребе поговорил с хозяином дома, мы можем не платить за квартиру целых три месяца, пока я не начну работать. Или ты хочешь вернуться в Денвер? Скучаешь по сестре? Я тоже скучаю по Пэм. Но она сюда к нам ехать не хочет. А у твоего папочки там новая герлфренд.
Она гладила сына, а Мойше завороженно смотрел на Осипа, вернее, на чудный корабль в его руках. Черный флаг с черепом и костями, пушки в амбразурах, пираты в трюме.
— Родители Джеффа, эти сраные профессора, так и не приехали из своего Кентукки на похороны, — сказала Эстер.
Она уже не выглядела убитой горем, как несколько дней назад. Первые дни траура — Шивы — миновали, унося шок от внезапной смерти мужа. Теперь Эстер даже иногда улыбалась, хотя еще легко пускала слезу. Она была не удручена, а скорее растеряна, не знала, как приспособиться к новой ситуации, к своему положению вдовы.
— Да, печально… Так доподлинно и неизвестно, отчего он умер? — спросил Осип, присаживаясь на стул, и тут же мысленно укорил себя за этот, по сути, глупый вопрос.
О причине смерти Джеффри было известно всем в Sea Gate, кого это интересовало. Но, дабы не бросать тень на умершего и скрывая свой стыд, Эстер говорила всем о якобы обширном инфаркте. И эта ложь привносила в траур оттенок фарса. Как, впрочем, не вязалось и слово «смерть» с фотографией в черной рамочке влюбленного в жизнь симпатяги Джеффа.
— Обычный наркотический передоз, — сказала она без обиняков. Видимо, ложь уже тяготила ее саму. — Сегодня получила бумагу с результатами экспертизы. У него кроме героина в крови обнаружили и барбитураты и еще какую-то дрянь, не помню названия, — она кивнула в сторону трюмо с завешенным простыней зеркалом, где лежали распечатанные конверты. — Я, конечно, догадываюсь, кто ему помог уйти на тот свет, — Эстер в упор посмотрела на Осипа. — Я проверила его мобильник, кому он звонил в тот день. Знаешь, кому он сделал свои последние звонки?
— Кому?
— Зачем ты притворяешься, будто не знаешь? Он, правда, изменил ее имя, в мобильнике она названа Friend. Хороший друг, преданный! Я знаю, что они до этого встречались несколько раз, и после этого он приходил домой под кайфом. А накануне его смерти из моего кошелька пропали пятьдесят долларов. Ах, я же видела, что с ним в последнее время творится что-то неладное. Видела и не уберегла! — она вытерла набежавшие слезы, но быстро овладела собой. — Теперь телефон «друга» отключен. Я заходила к ней несколько раз домой, хотела плюнуть ей в бесстыжие глаза, но она не открыла дверь. Шлюха! Сколько из-за нее бед! — метнув злой взгляд на Осипа, Эстер покрепче прижала Мойше к себе.