ххх

Зима, зима в Нью-Йорке. То снег, то сырость и слякоть.

Лиза шла по улице. Она – все такая же: резковатые движения, размашистые шаги. Но что-то новое в ней, если присмотреться. Какая-то легкость, смелость, раскованность. Весь строй ее жизни менялся настолько быстро, что Лиза, обычно привыкшая всему давать оценку, грызть себя по поводу и без, неожиданно очутилась в упоительном вихре. Пыталась остановиться, разобраться – и не могла. Как девчонка, ей-богу!

Вечерело. В окнах разноцветными веселыми огоньками зажигались елки. В заснеженных садиках возле домов волхвы окружали колыбель с Младенцем. После поворота, однако, антураж резко менялся, чудные рождественские садики исчезали. Слева от дороги уже тянулся ряд унылых двухэтажных домов с плоскими крышами, а справа – ограда старого еврейского кладбища.

До Алешиного дома оставался последний квартал. Вчера они не виделись – у Алеши был день сдачи газеты.

Она поднялась по ступенькам, достала из сумочки ключи. Отворила дверь квартиры Алексея… Внезапно какая-то сила втолкнула ее в комнату.

Два незнакомых мужика в кожаных куртках стояли у стены. Один – мордоворот с рыжей шевелюрой, другой – поменьше, невзрачный, с лицом кавказца.

Напротив них – Алексей, ссутулившийся, бледный.

Все посмотрели на Лизу. Ужас вломился в ее распахнутые глаза, в ее широко раскрытый рот.

– Привет, – сказал Алексей и подмигнул, но как-то вяло. – Понимаешь, некоторые неприятности. Это – из ФБР…

– Hello.

Лиза молча кивнула в ответ. Машинально стягивая шарф и расстегивая пальто, пыталась понять, о чем они говорят.

…– И как он выглядел? – спросил агент ФБР.

– Коротконогий. Широкоплечий. В куртке и спортивной шапочке. Лица его я не рассмотрел в темноте.

– Усы? Борода?

– Кажется, нет.

– Может, заметили тип лица: славянин, азиат, кавказец?

– Нет, не заметил. Он кричал по-русски, матом, кажется, без акцента.

– Мы опросили соседей – некоторые из них в четверть двенадцатого вечера слышали звук, похожий на пистолетный выстрел. Гильзу мы не нашли. Какой, вы говорите, автомобиль?