Последний Август

Повернувшись на бок, я поначалу закрыл глаза, а потом снова открыл.
– Помню, когда я была на седьмом месяце, – продолжала баба Женя, – вышла на улицу, поскользнулась и упала. Что я тогда пережила! Привезли в больницу – думали, начнутся преждевременные роды. Игорь прибежал с работы, бледный: «Женечка-Женечка». Я ему говорю: иди, а то на работе неприятности будут, видишь сам, какое сейчас время. – «Нет, Женечка, как же я тебя одну оставлю?»
– Вам делали кесарево? – поинтересовалась мама.
– Нет. Я Семена легко родила – как выплюнула. А второго не успела. Игорь, помню, просил: «Женечка, сын у нас есть, роди мне дочку». Ему-то уже было под сорок. А я не хотела. Боялась: вдруг придется одной с двумя детьми остаться. Кто мог тогда знать, что ждет завтра? В тридцать восьмом мы дважды были готовы, что за ним придут, ведь он был парторгом на заводе.

Едва слышно звучали голоса из телевизора. Папа, кажется, перестал отстукивать «капцей».
– Игорю и броню от завода давали, – продолжала баба Женя. – А он, дурак, отказался. Я даже на вокзале его умоляла: «Одумайся, поедем!» Он лишь головой кивал: «Женечка-Женечка…» По-моему, он предчувствовал, что мы больше не увидимся.
– Почему же он не уехал с вами в эвакуацию? – спросила мама.
– Потому что дурак. Думал, что кроме него Киев некому будет оборонять.
– Ты говорила, что его видели в Дарнице, – подал голос папа.
– Это мне Людка Аландаренко рассказывала: когда ходила в лагерь для военнопленных своего искать, видела там за колючей проволокой одного, похожего на Игоря. Но она, говорит, не уверена – для евреев и комиссаров там внутри огородили отдельный лагерь. Игорь-то и на еврея не очень был похож, разве что густые брови и длинные ресницы. Но долго ль узнать? Приказали снять штаны – и все. Тогда ведь все наши мужчины были обрезанными.
Я прикрыл глаза. Зачем деду приказали снять штаны? Что обрезали?
…Дед лежал на шкафу – его большой фотопортрет. Иногда я влезал на стул и смотрел на мужчину в темной, застегнутой на все пуговицы рубашке. Волосы аккуратно зачесаны набок, подбородок слегка приподнят. Официальный. Отретушированный специально для заводского стенда… Такого трудно представить сидящим в окровавленных кальсонах на земле лагеря для военнопленных. На пятый день он грыз ботинки, на девятый – обгрызал и жевал ногти. Выискивал вшей в рубахах мертвых и бормотал: «Женечка-Женечка, роди мне дочку, видишь, сколько здесь еды». Вдоль колючей проволоки бегали овчарки. На двенадцатый день, когда он, полумертвый, лежал на земле и заталкивал в рот траву, вошли пьяные полицаи и добили прикладами автоматов тех, кто еще шевелился. Трупы сбросили в ров, неподалеку от лагеря…

Facebooktwitter