Приглашение на Выставку

Глен и Хулио стоят рядом, прижатые с обеих сторон рыбаками.

– Que sopresa! Fabulosо! (замечательно! фантастика!) – кричит Хулио на испанском. Покрепче обхватив ручку спиннинга под мышкой, крутит катушку. Леска натянута, леску водит над водой таинственными кругами.

В темно-зеленой волнующейся бездне блестят серебристые зеркала – рыбы, изо всех сил стремящиеся уйти назад, в глубину, где мрак, холод, камни, крабы. Но какая-то сила, вцепившись в верхнюю губу, тянет их наверх, в жар света. Повсюду слышатся возгласы, ругань, чье-то пение, кто-то зовет моряка на помощь – затянуло леску под днище корабля.

– Сорвалась. F-fuck!.. – Хулио поправляет соломенную шляпу и мрачно смотрит туда, где миг назад из воды вылетела большая белая рыба с острым, как пика, носом. Резанув зубами ненавистную леску, плюхнулась обратно в волны.

Все звонче пищат чайки. За корму полетели их первые «блюда» – рыбьи кишки и отрезанные головы.

– Какая женщина может доставить мужчине столько кайфа, а? – Хулио вынимает крючок изо рта крупного окуня.

Холодные соленые брызги летят в лицо. Руки и одежда рыбаков – в слизи устриц, рыбьей крови и чешуе.

К обеду клев постепенно спадает.

– Вынимай снасти! – командует толстолицый капитан, сидящий наверху в кабине.

И корабль идет обратно, к берегу. Трюм снова полон. Китайцы, насытившись сырой рыбой в маринаде и захмелев от рисовой водки, французы от вина и песен, негры от пива и качки, – все спят.

Корабль швыряет в гигантских волнах, что спичечный коробок.

Машина возвращается в Нью-Йорк. Глен за рулем. Хулио, разомлев, полулежит на сиденье:

– Может, мне не нужно было продавать свою яхту? Но эти дорогущие страховки, техинспекции, ремонты, поиск дока на зиму. Нет, слишком много пролем, – размышляет он вслух. Позевывает, бросает взгляд на Глена: – Ну, старик, расскажи, наконец, про свою новую герлфренд.

Глава 8

Глен – в черных спортивных штанах и футболке, испачканной красками, стоит у холста, натянутого на станок. На холсте едва видны контуры женской фигуры.

Глен вертит в пальцах карандаш. Прищурившись, поднимает руку, чтобы убедиться в точности измерения: лицо сидящей на стуле напротив него Нели возникает слева от карандаша, к которому прижат большой палец художника.

Facebooktwitter