Роберт садился на кожаную оттоманку, брал бутылку шампанского: бабах! – и разливал его в бокалы:

– За удачу!

Марта рдела еще больше. Как  роза, готовая раскрыться. Тоже поднимала свой бокал:

– За нас!

Осушив бокал до дна и бросив в рот кусочек шоколада, Роберт начинал говорить. О толерантности. Об иммунитете. И чем запутанней были его слова, чем свободнее лилась его речь в этой огромной, с высоким потолком, комнате, тем тягостнее становилось на душе у Марты. И она проделывала путь обратных превращений: от готовой раскрыться розы  – через застенчивую девушку с румянцем стыда на щеках – до бледной Снегурочки. И две талые снежинки скатывались у нее по щекам.

ххх

Однажды Марта прямо заявила, что ждать больше не может, что у Джеймса неожиданно началось заметное улучшение, удивлен даже его лечащий врач:

– Тянуть больше нельзя, мне нужно выплачивать долги, в том числе, и за этот номер в гостинице, где ты так весело проводишь со мной время. Короче так: или ты даешь рецепт, или я возвращаюсь к Джеймсу. К твоему сведению, Джеймс даже начал проявлять сексуальную активность, чего с ним не случалось  аж с две тысячи… не помню, какого года. А еще, так и знай, я больше не внесу твое имя как совладельца ни в какие бумаги!

Роберт понял, что все пошло не по его сценарию: цепляясь за травы и коренья, Джеймс все-таки выкарабкивается и, чего доброго, это он отправится с Мартой в круиз по Карибскому морю, а Роберт с причала будет махать им ручкой.

– Напрасно ты меня обвиняешь, – промолвил он жестко. – Как долго ты подбирала формулу? И чего добилась? Только того, что у твоего мужа выработался иммунитет к любым ядам. Но я… –  тут Роберт сделал многозначительную паузу. – Нашел.

Он достал из дипломата какие-то бумаги и потряс ими над головой:

– Итак, внимание, рецепт. Запоминай: мертвая соль – десять чайных ложек. Таблетки: «Феназепам» – десять миллиграммов, «Фенобарбитал» – пятьдесят миллиграммов, «Оксикодон» – ста миллиграммов будет достаточно. Все тщательно растолочь, смешать с мертвой солью и давать больному по столовой ложке три раза в день, за час до еды.

Марта сидела, не шевелясь. Перестала дышать. Даже шампанское в ее поднятом бокале уже не пузырилось.

Но вот в бокале снова заиграло вино, глаза у Марты заблестели. Вскочив с оттоманки, она  в танце закружилась по комнате, распахивая  дверцы шкафов, сбрасывая на пол вазы с цветами, переворачивая кресла и стулья.