«Может, так принято у военных?» – задавал я себе этот вопрос, размышляя над странным для меня спокойствием своих друзей. Да, наверное, у военных иной менталитет: там, где мы – интеллигенты – рефлексируем, задаём себе тысячи вопросов, не удовлетворяемся ответами, пьём, истерим, военный человек поступает просто. Берёт автомат и идёт на войну. Потому что так надо. Потому что нельзя иначе. Потому что нечего обсуждать.

Или же не всё так просто?

Ещё в Нью-Йорке, узнав, что Андрей и его младший сын с первых же дней после начала войны оказались в теробороне, я не удивился. Почему-то никогда не сомневался в том, что Андрей в критический ситуации именно так и поступит, что для него не может быть иных решений. Но не только потому, что он из семьи военного. И не потому, что он редкий патриот всего украинского, отнюдь нет: он по-украински, кстати, говорит-то средненько, его родной язык – русский, и его культура – русская: рок-музыка в его приёмнике в машине – русская, и книги он читает русские, и фильмы смотрит русские. Но вот – в первый же день попросился с сыном в тероборону и взял автомат с двумя рожками патронов, чтобы защищать Киев от русских.

Быть может, на этот поступок Андрея подвигло не только чувство гражданского долга и даже не ментальность человека, выросшего в семье военного, а подлинная человеческая порядочность?

Что же касается его сына Максима, то в Бахмуте их отправляют на огневую позицию по ротации: двое суток Максим живёт на квартире в посёлке неподалёку от линии фронта, которую они снимают с тремя другими солдатами из их отделения. А на третий день их привозят на передовую, в полной экипировке. Там сапёрными лопатками они выкапывают себе новый окоп, в котором находятся сутки – под артиллерийским и миномётным обстрелом, отражая атаки, в основном «вагнеровцев». Через сутки – замёрзших после проведённых долгих часов в этом окопе, где снежная жижа, отсутствие туалета и прочие «удобства», не считая постоянного грохота канонады и автоматной стрельбы и, разумеется, риска погибнуть, их отвозят обратно в посёлок, – отдыхать, отогреваться, отсыпаться и отъедаться. А через двое суток – снова на огневую, рытьё нового окопа – старый окоп уже «засвечен», его могут накрыть огнём, поэтому нужно рыть новый. И снова сутки боя.

Во время боя, ясное дело, никакой связи с родителями нет, мобильные телефоны с собой брать нельзя. Максим звонит родителям только после того, как возвращается с передовой, когда уже отгремело и отстреляло, и можно расслабиться.

Понятно, что не только Максимка там проводит сутки в окопе. Эти сутки – вместе с ним на огневой – проводят Андрей и Люда, находясь в Киеве.