Но только виду они не подают, что «на передовой, в Бахмуте». Они живут обычной жизнью, рутинной, рутиной войны, приспосабливаются к частому отсутствию света, Андрей заканчивает книгу для бизнесмена, начатую ещё перед войной, а Люда занимается хозяйством и… заботится про гостя Юрчу из Нью-Йорка. Вот и сейчас надо, чтобы гость принял душ первым, пока есть свет и горячая вода, чтобы вытерся свежим полотенцем, чтобы обул вот эти тапочки, так как в квартире пол холодный. Потом будем пить чай, она будет угощать гостя мёдом с их пасеки, собрали пять сортов. Потом гостю надо постелить чистую тёплую постель, спросив, какую подушку он любит – высокую или низкую, мягкую или жёсткую, и дать ему два одеяла, чтобы не замёрз.

* * *

Мы сидели у них на кухне, пили чай. Люда расставила на столе пиалы, наполнив каждую мёдом, собранным в этом году с их пасеки. Мёд в пиалах был разного цвета и различной густоты: от светло-жёлтого, прозрачного и жидкого, почти как вода, до густого тёмно-коричневого, – в зависимости от того, с каких цветков пчёлы собирали пыльцу, – акации, гречки или клевера. Андрей рассказывал о жизни пчеловода, о секретах пчёл, его пасека находилась в специальном месте в районе Лукьяновки, где, оказывается, киевские пчеловоды хранят свои ульи в зимний период. Андрея к этому делу когда-то приобщил отец Люды, ныне покойный, который занимался различными промыслами, – и садоводством, и пчеловодством, и огородничеством, и сушением грибов. Андрей постепенно втянулся, даже находил в этом своё удовольствие и, как человек военной складки, привыкший ко всему подходить серьёзно, развернул настоящее домашнее хозяйство. У них в квартире в прихожей стояли металлические бидоны с мёдом, на балконе висели вязанки сушёных грибов, на столе сушились яблоки, там же лежали орехи, собранные на их даче, на полу в ряд стояли банки с консервированными помидорами.

Наш разговор переходил с одной темы на другую, мы говорили то о пчеловодстве, то о политике, о моей жизни в Нью-Йорке, вспоминали однокурсников, кто кем стал и кто где сейчас.

– Вовка Бондаль воюет в артиллерии, ты же помнишь Бондаля? Ну да, он поставил в Фейсбуке своё фото, возле установки САУ, когда ехал защищать Киев. С тех пор на фронте, насыпает кацапам артиллерийских пи…юлей. Сашка Данилюк тоже воюет, он в пехоте, командиром взвода, – рассказывал Андрей.

– А что с Осадчим?

– Осадчий спился, стал конченым алкашом. Зато его дочка далеко пошла. Она воевала ещё с 15-го года на Донбассе, её муж погиб на фронте. Потом она возглавляла разные общественные комитеты. Сейчас в Лондоне, работает в каком-то проекте по европейской безопасности.

– Круто.