– Домовылыся? Так чи ни? Будэш обэрэжним? – спросила она по-украински. С первой недели войны она старалась как можно чаще говорить по-украински.

За годы нашего супружества она при мне не произнесла ни одного слова на украинском языке. Я даже не предполагал, что моя жена знает укранский. Понятно, она родилась и выросла в Киеве, мову понимала, но последний раз по-украински говорила, наверное, в школе на уроке украинского языка и литературы. И больше нигде. У неё дома в семье говорили только по-русски.

В Америке украинский язык, понятно, ей не был нужен вообще. Все филологические усилия были направлены на изучение английского. К тому же, как я уже сказал, для моей жены Украина никогда не была страной, лишь территорией.

И вот пожалуйста – она перешла на мову! Все десять месяцев с начала войны она смотрела новости и блоггеров на ютюб по-украински, смотрела онлайн современные украинские фильмы. На работе её сотрудница принесла ей СД-диски с записями малоизвестных буковинских и галичанских народных песен. Жена просила и меня разговаривать с ней дома по-украински, так как благодаря моей учёбе в университете на гуманитарном факультете мой украинский был лучше, чем у неё. Она и к нашему сыну обращалась на украинском в надежде, что он таким образом выучит хоть что-то.

– Подъезжаем. Папа, где мне остановиться? – спросил Давид, когда наша машина уже катила по шоссе аэропорта.

– Подъезжай прямо к дверям терминала, – сказал я. – Сынок, чем ты будешь заниматься все три недели каникул?

– Первые две недели буду много работать, возьму несколько ночных смен, – ответил Давид.

– Зачем?

– Папа, ты что, забыл? В начале января я еду с Лорейн на неделю кататься на лыжах. Поэтому мне нужны деньги.

– Окей, работай. Но, пожалуйста, не торопись, когда будешь иметь дело с пациентами-бегемотами. Помнишь, я тебе показывал несколько раз, как надо поднимать носилки с тяжёлыми пациентами, чтобы опять не сорвать себе спину? Кстати, у тебя боли в спине уже прошли? – спросил я, имея в виду недавний случай, когда мы с Давидом во время смены спускали на носилках с четвёртого этажа чернокожую, страдающую ожирением. Давид тогда, поспешив, резко выпрямил спину и, поднимая носилки, потянул себе какую-то мышцу на спине. Могло быть и хуже – мог повредить себе позвоночник.

– Хорошо, папа. Ты тоже будь осторожен.

Он остановил машину возле здания терминала, проскользнув в небольшое свободное пространство на дороге, запруженное машинами.