– Мне нужно выйти, срочный звонок! – я поднял в руке свой мобильник. И, не дожидаясь ничьего разрешения, быстро направился к двери.

…В коридоре – Иван! Он был без шапки, в ношенном клетчатом пальто, в котором я видел его в последний раз, в церкви. Иван широко улыбнулся, не раскрывая губ. Я всегда поражался этой его способности – широко улыбаться, не размыкая губ. Лицо его было свежевыбрито, правда, небрежно, на краях широких скул темнели островки щетины.

– Выпустили из психбольницы. Вот как… – промолвил он.

Не успел он закончить, как я схватил его за пальто и потащил за собой по коридору. Он не сопротивлялся, покорно шел, вернее, волочился. Мы очутились у двери какого-то кабинета, неподалеку от лифта. Там, в углу под потолком, висела видеокамера.

– Ч-черт! – я потянул Ивана еще дальше, в узенький коридорчик возле туалета. Достал из кармана две скомканные двадцатидолларовые купюры. – Я знаю, знаю, что ты – убийца! Но я никому не скажу об этом. А теперь – бери деньги и уходи. Уходи…

Иван ошарашено таращился на меня. Увидев в моих руках деньги, отклонился. Не мог понять, что происходит. Затем какая-то догадка осенила его. Лицо его искривилось. С невыразимым презрением он посмотрел на меня. Попятился назад, прикрывая лицо руками, будто его ударили наотмашь. Повернулся и бросился прочь.

– Что ж, коллеги, пора закругляться, – сказал заведующий после того, как я вернулся, и совещание приблизилось к концу. – Думаю, все, кто хотел, уже высказались. Герман сегодня наверняка почерпнул для себя немало полезных советов. Психический больной в состоянии алкогольного опьянения бросился под поезд. К счастью, не погиб. Когда пациент к нам вернется, мы сможем составить полную картину случившегося. Как бы то ни было, Герману и его супервайзеру следует наблюдать Ивана предельно внимательно, – заведующий сделал короткую паузу и неожиданно добавил. – А, в общем, Герман блестяще работает с этим пациентом. Молодец!

* * *

Спустя несколько недель, когда страхи и страсти немного улеглись, я позвонил Ивану. Он не откликнулся. Не откликнулся и на мой второй звонок, и на третий. Прошло еще немного времени, и дело его закрыли.

Как дальше сложилась его судьба? Сумел ли он найти в себе силы и раскаяться? Или, может быть, возвратился в Россию? Женился?

Все же, думаю, ничего у него не изменилось: по-прежнему пьет водку, падает со стремянок, ломает себе руки и ноги. Судится. Продолжая таким чудовищным образом мстить себе и миру.

Как ни странно, я был уверен, что рано или поздно мы с ним встретимся.