Блог автора

ПРО ОРДЕН

На работе я делю офис со своим коллегой. Его зовут Джералд. Ему около пятидесяти лет, может, чуток больше, он родился и вырос в Нью-Йорке. Он классный мужик, у меня с ним полное взаимопонимание. Что его отличает от “обычных” жителей Нью-Йорка, – он ветеран, служил в армии, в морской пехоте, около десяти лет. (Если кто не знает, в Штатах ветераном называют любого человека, служившего в армии, даже если тот не принимал участия в военных действиях.) Но Джералд ветеран в полном смысле: он служил в американской армии не только на территории США, но и на американских базах в Норвегии и Японии, и даже участвовал в Иракской войне. Он уже давно демобилизовался, теперь работает в госпитале, но, понятно, воинское прошлое всегда с ним, об армии он может говорить безостановочно. Еще до начала войны в Украине, мы с ним нередко вспоминали наше армейское прошлое: он в американской армии, я – в советской. Кстати, Джералд не раз мне повторял, что несмотря на всякие изменения геополитической ситуации в мире, американские солдаты всегда знали, что их главный военный противник – не Северная Корея, не Иран и даже не Китай. А только Россия. И если их готовили к ведению боевых действий, то именно с российской армией, а не с какой-либо другой. С того дня, как началась война в Украине, понятно, мы с ним порой обсуждаем ситуацию на фронте, пользуясь общедоступными источниками: возле нашего офиса в зале ожидания висит большой телевизор, по которому CNN практически беспрерывно транслирует новости об этой войне; Джералд также получает какую-то информацию из газет, на-английском, разумеется, а иногда я ему подбрасываю какие-то новости из украинской прессы. Так вот, сегодня, когда по CNN и по другим новостным каналам снова передавали новости о разрушенном Мариуполе и о продолжающемся сопротивлении агрессору полка “Азов”, Джералд мне вдруг сказал: “Этим парням в Марупол (так он произносит Мариуполь) нужно вручить орден “За Доблесть”. Им же дадут эти ордена?” Я не совсем понял, о каком ордене идет речь. Джералд объяснил, что орден “За Доблесть” (Medal of Honor) – это высшая награда в США. Он присуждается военным с одобрения Конгресса и президента США, и вручается тому, кто совершил какие-то особые подвиги, требующие необычайного героизма, скажем, кто-то спас воинское подразделение, рискуя жизнью, или большое количество гражданских лиц, и т.д. За двести лет с момента учреждения, этоим орденом были удостоены лишь три с половиной тысячи американских военных. “Если кто-то получает такой орден, то, как правило, он сразу уходит из армии.” Сказал мне Джералд. “Почему?” Спросил я. “Считается, что, человек, совершивший большой военный подвиг, уже вряд ли сможет после этого нормально воевать. Его психика серьезно травмирована. Обычно, таких людей сразу отправляют на реабилитацию, чтобы человек психически восстановился. После этого его жизнь полностью обеспечена до конца его дней: он получает пристойную пенсию, бесплатную медстраховку, бесплатное лечение, субсидированную квартиру, он и его дети могут получать бесплатное образование в колледже, и так далее. Этот орден имеет настолько высокий статус, что любой офицер, будь то даже генерал, если видит солдата с таким орденом на груди, отдает ему честь. Поэтому я считаю, что украинские парни, которые сегодня сражаются в Марупол, все, без исключения, должны получить этот орден или похожий, но такого же, самого высокого ранга, какой есть в Украине.” Я недолго помолчал. Во-первых, к своему стыду, я не знаю, какая в Украине сегодня самая высшая военная награда. Во-вторых, я не хотел переходить на патетику, объясняя своему американскому коллеге, что украинские воины сегодня защищают от агрессора не только “Марупол”, но и нечто, гораздо бОльшее, и получают они тоже нечто, гораздо бОльшее, чем самый престижный орден, гарантирующий самые прекрасные льготы. А в-третьих, наверное, бОльшая половина военных ВСУ сегодня достойны такого ордена. “Ордена, может, им дадут, но со льготами пока вряд ли.” Сказал я. “Почему? Неужели украинское правительство так плохо относится к своим военным?” Возмутился Джералд. “Дело не в правительстве и не в военных. Просто такие льготы, которые ты сейчас перечислил, сегодня невозможны в Украине ни практически, не даже теоретически.” Я включил свой телефон в Фейсбуке показал ему фотографии с последними разрушениями Днепра и Одессы после очередного ракетного удара. Рассказал ему, что знал, о деталях военного быта в Украине. По его реакции, вижу, в его “американскую голову” стало входить смутное представление о реальности в сегодняшней Украине, такое отличное от повседневной жизни в Нью-Йорке, как наверное жизнь на Марсе. Вижу, мой коллега-ветеран после этого слегка взгрустнул. “Бро, но мне очень понравился твой рассказ про этот орден и про такие крутые льготы ветеранам.” Сказал я. “Все это очень правильно. В Украине такое тоже будет. Не сегодня. Но будет непременно.”

…………………………………………………………………………………………………………………….
…………………………………………………………………………………………………………………….

ХОЛОКОСТ НИКОГДА НЕ ЗАКАНЧИВАЛСЯ

Сегодня вел свой класс в университете, и, как это случается в последние два месяца, разговор опять невольно коснулся войны в Украине, хотя это не имеет прямого отношения к моему предмету. Один из моих студентов в группе – раввин, молодой мужчина лет тридцати или чуть моложе, сейчас получает в университете образование психотерапевта. Очень толковый мужик, на психотерапию смотрит под религиозным углом. Так вот, уже не один раз в течение этого семестра он высказывался о том, что очень сильно переживает из-за этой войны в Украине. Я видел, что он говорит это искренне, и что эта проклятая война его действительно сильно задела. Судя по его фамилии и наружности, я догадывался, что его предки откуда-то с Украины или Польши. Тем не менее. Ведь он же американец, родился и вырос в Штатах, ортодоксальный еврей. Что ему до этой войны? Я попросил его остаться после класса, чтобы расспросить его об этом тет-а-тет. Вот какой у нас произошел с ним разговор. “Да, я еврей, родился и вырос в Нью-Йорке”, – сказал он. “Мою прабабушку родители увезли от погромов казаков из Украины во время гражданской войны, когда она была еще ребенком. Наверняка, она плохо относилась к украинцам, считая их погромщиками. Моя бабушка и мама напрямую с украинцами дела не имели, но они украинцев не любили, считая их антисемитами. Они следовали взглядам своих родителей, среди восточноевропейских евреев старшего поколения в Америке такие взгляды преобладали. Да, это правда, история взаимоотношений украинцев и евреев очень сложная и трагичная. Тем не менее, это не означает, что так должно быть всегда. Моё поколение уже на это смотрит иначе. Почему меня так сильно задела эта война в Украине? Потому что на всё нужно смотреть духовно, так учит Тора. В Украине евреи проживали столетиями, там они развивали иудаизм и свою культуру, там их могилы. Это духовная связь, которую невозможно оборвать. Далее. Я житель Нью-Йорка, столицы мира, мегаполиса, где живут практически все национальности мира. И как житель Нью-Йорка я не могу оставаться равнодушным, когда один народ угнетает другой.” “Ты считаешь, что в этом отношении сегодня можно провести параллели между евреями и украинцами?” Спросил я. “Безусловно. То, что происходит в Украине сегодня, – это ПРОДОЛЖЕНИЕ ХОЛОКОСТА, который начался в прошлом веке при Гитлере по отношению к евреям, и продолжается сегодня – по отношению к украинцам со стороны России. Это одно и то же явление, которое не прекратилось после Второй Мировой войны. Это происходит не только по вине самих агрессоров, но и тех, кто им потакает, тайно или явно, кто по разным причинам не хочет противостоять этому злу. Мы в нашей синагоге собираем пожертвования для Украины – деньгами, медицинскими препаратами, вещами.” “Только для украинских евреев?” Уточнил я. “Нет, для всех – и для евреев и для украинцев. У нас в синагоге есть специально выделенное место, куда складывают принесенные вещи, а рядом стоит большая корзина для денежных пожертвований, где написано “Donation for people in Ukraine.”” Вот, вкратце, содержание нашего разговора. Сегодня в мире, в истории народов происходят колоссальные необратимые изменения.

…………………………………………………………………………………………………………………….
…………………………………………………………………………………………………………………….

НЕВЫДУМАННАЯ ИСТОРИЯ  

Сегодня утром на работе после обхода по отделению в госпитале, где я работаю, случайно разговорился с медбратом. Он – лет пятидесяти, из наших иммигрантов, русскоязычный. Меня никогда не интересовало, откуда он родом. Я знал только, что он женат и имеет ребенка. В отделении нашего госпиталя он занимает должность помощника директора над медсестрами. Мы с ним знакомы уже года два, видимся в отделении едва ли не каждый день, но близко никогда с ним не сходились и ни разу не беседовали по душам. Только “привет-пока”, и только – по работе. По своим человеческим качествам он мне казался человеком “положительным”, но простоватым. А сегодня вдруг так случилось, что мы с ним разговорились. Оказалось, что он – родом из Киева. Надо же, земляк. Как водится в таких случаях, расспросили один другого, кто на какой улице в Киеве жил и кто в какую школу ходил. Затем он мне вдруг признался, что… уезжает в Украину. “Посылают из госпиталя?” Спросил я. “Нет. Еду сам. Тут такая история. У меня в Украине остался друг, он врач. Там сейчас в Уужгороде открывают небольшой полевой госпиталь, итальянцы дали деньги, лекарства и аппаратуру. Им там позарез нужны медработники с опытом. Вот я и решил поехать. Уже взял билет. Как надолго еду – пока не знаю. Наверное, месяца на два-три. Билет взял без обратной даты.” “А как же с работой? Они тебя в нашем госпитале отпустили? дали отпуск?” Уточнил я. “Пока решают на каких условиях меня отпустить. Но я им сказал, что если не оставят за мной рабочее место, могут меня уволить, пусть делают, что считают нужным. Мне все равно. Билет уже куплен, улетаю послезавтра.” Вся эта история меня, разумеется, немного удивила. Понятно, что в Нью-Йорке да и по всей Америке сегодня люди собирают пожертвования для Украины, лекарства, деньги и т.д. , это сплошь и рядом. Но такие, кто бросает хорошо оплачиваемую работу, высокую должность и, оставив жену и ребенка, едет волонтером в Украину, все-таки встречаются не часто. То, что он мне сказал дальше, удивило меня еще больше. “Я уехал из Киева в 1992 году, я по национальности еврей, никакой ностальгии по Украине никогда не испытывал и за последние тридцать лет был там всего лишь один раз. У меня там никого из родных не осталось. Скажу больше: мне вообще все эти годы было глубоко по барабану, что там, в Украине, происходит. Но эта война меня сильно достала. Глубоко достала, так глубоко, что я даже сам от себя такого не ожидал. Понимаешь?” Он посмотрел мне в глаза. Мы недолго помолчали. Потом обменялись телефонами и попрощались. Ве-таки непонятно, что же заставляет этого человека совершать такой поступок? Был бы он патриотом, страдал бы ностальгией, имел бы в Украине родных. Так ведь ничего этого нет. А вот едет.

…………………………………………………………………………………………………………………….
…………………………………………………………………………………………………………………….

ИЗ СИРИИ С ЛЮБОВЬЮ

На днях я вел класс в университете. Класс не имел никакого отношения к войне, но я все-таки решил поговорить со своими студентами об этом. Рассказал им, что знаю, о том, что сегодня творится в Украине, где у меня остались родственники и друзья. Студенты очень адекватно отреагировали (все-таки Нью-Йорк), высказывались, спрашивали. Неожиданно одна студентка – арабского происхождения – сказала: “Профессор, я вас очень понимаю, и ваших родственников и друзей в Киеве – тоже понимаю.” Оказалось, она – сирийка, шесть лет назад бежала из Алеппо, когда город с населением в четверть миллиона жителей бомбили российские самолеты. Эта сирийская студентка, которая сейчас учится в нью-йоркском университете, хорошо помнит те ужасные бомбежки, помнит, как российские бомбы летели на больницы и детские сады, как осколками тяжело ранило ее отца, убило младшую сестру и как они с матерью чудом выбрались из Алеппо в Иорданию, а потом оказались в США. “Я русских ненавижу”, – сказала она прямо перед всей студенческой группой. “Буду ненавидеть их всю жизнь, а когда у меня родится ребенок, я его воспитаю так, чтобы он их тоже ненавидел”. Такое публичное заявление в американском университете в иное время прозвучало бы дико. Но сейчас оно прозвучало естественно и нормально. Я поблагодарил студентку за ее признание и в какой-то миг даже почувствовал с ней полное взаимопонимание. Когда класс закончился, я еще долго находился под впечатление от ее рассказа. И пришел к выводу, что российский народ под предводительством своих царей и вождей добился редких успехов на поприще взращивания к себе ненависти со стороны многих народов: украинцев, сирийцев, крымских татар, поляков, литовцев и так далее, список очень длинный, всех не перечесть. Причем, эта ненависть к россиянам не минутная, а глубокая, передаваемая из поколение в поколение, можно сказать, на генетическом уровне. Неужели они этого не понимают? Или им все равно?

…………………………………………………………………………………………………………………….
…………………………………………………………………………………………………………………….

ВЕТЕРАН-ПАЦИФИСТ
Спросил у своего американского коллеги-психотерапевта: как так случилось, что он – либерал и пацифист, когда-то попал в армию США, а потом – на Вьетнамскую войну? Как же это его угораздило?
И он рассказал мне историю, достойную пера Ярослава Гашека: “Мне тогда было 19 лет, и я учился в колледже. Один раз мы с приятелем нашли подработку, заработали хорошие баксы. Ну, и решили оттянуться. Купили пару бутылок бренди и ЛСД /наркотики/. Наглотались ЛСД и напились до чертиков, потом пошли в парк. Там катались на каруселях, на лошадках и верблюдах, опять пили и глотали ЛСД. И случайно очутились возле передвижного центра, где рекрутируют солдат. Забавы ради, показали рекрутеру свои водительские права, сказали, что хотим в армию. Он дал нам заполнить анкеты, мы поставили свои подписи и пошли себе гудеть дальше. А ровно через три недели получаю повестку, где было сказано, что я обязан явиться в горсовет Нью-Йорка такого-то числа, где мне сообщат детали моей военной службы. Родители – понятно, в шоке. Но уже ничего нельзя было сделать – под анкетой стояла моя подпись. Если бы я отказался и не пришел в назначенный день, меня бы забрали все равно, но в пехоту. А так я имел право выбора рода войск. Через полтора месяца я был уже на военной базе в Северной Каролине, а еще через три – во Вьетнаме…”
Смешная история. Потом, правда, комедийный жанр сменился трагическим. Мой коллега столкнулся в ужасами войны, был контужен, долгие годы страдал посттравматическим синдромом. “Но я ни на минуту не жалею о том, что так к сложилась моя судьба, – говорит он. – На войне я приобрел бесценный жизненный опыт, научился смотреть на жизнь иначе”. Потом он стал психотерапевтом.
В нашей психиатрической клинике он работает, в основном, с американскими ветеранами разных войн. Работает здорово, я бы так не смог. Мой кабинет находится напротив его. Иногда оттуда доносятся крики пациентов, типа: “Я куплю М-16 и патроны и расстреляю всех, б…ь!” Первое время, когда я слышал эти угрозы, я осторожно подходил к открытым дверям кабинета коллеги и жестами спрашивал его: позвать супервайзера? или срочно вызвать полицию? Но коллега – тоже жестами – давал мне понять, что все в порядке, ситуация под контролем, ни супервайзера, ни полицию вызывать не надо. Потом он мне объяснял, что тот пациент-ветеран когда-то был контужен, или ранен, что у него “тяжелая история”, и его надо, в первую очередь, услышать и пожалеть.
Чем больше узнаю этого своего коллегу, тем больше им восхищаюсь.
…………………………………………………………………………………………………………………….
…………………………………………………………………………………………………………………….
КОТТОН-КЛУБ
10689750_1533178463605064_3132035263560855489_n
“КОТТОН-КЛУБ”
Помните знаменитый фильм Фэнсиса Копполы “Коттон-клуб”? Фильм о гангстерах Нью-Йорка 30-х годов, где главные события связаны с джаз-клубом “Коттон” в Гарлеме.
Нью-Йорк в те далекие 30-е годы переживал и расцвет бандитизма, и расцвет негритянской музыкально-танцевальной клубной культуры. Не буду напоминать содержание этого фильма: там есть и стрельба, и любовь, и музыка, короче, все, что хотите. Фильм классный.
Самое интересное, что этот клуб “Коттон” – существовал реально. Он и по-прежнему открыт! Там же, в Гарлеме! По-прежнему там выступают чернокожие артисты. Недавно нас с женой туда пригласила одна моя приятельница – на концерт певицы Дебби Слидж.
Мы сидели за столиком, пили кофе, слушали джаз и блюз. Я тогда впервые понял, что джаз и блюз в исполнении чернокожих певцов и музыкантов можно по-настоящему понять только, когда их ВИДИШЬ на сцене в клубе. Никакой CD-диск или U-Tube не передадут этот необычный синтез пластики, шарма, блестящих платьев, взрывов смеха, слез… Нужно видеть. И слышать.
Единственное, чего в тот вечер не было в “Коттон-клубе” – это разборок гангстеров. Там присутствовала исключительно интеллигентная публика. И белые, и черные. Певцы и музыканты. И их поклонники.
…………………………………………………………………………………………………………………….

……………………………………………………………………………………………………………………

ПОЭТЕСА CВЕТЛАНА ДИОН

Я выпаду утренним снегом
Однажды к твоим стопам,
Мне выпало быть человеком
И стихами служить богам…
В обличье ничьей любимой,
В обличии сироты
Скитаться с букетом крапивы
И строить из света мосты…
Но если прощением свыше
Мне снова любить суждено,
То снегом невинно, неслышно
К тебе постучусь я в окно
Пусть бережно примет строки
мои белоснежный лист,..
Вы только не гневайтесь, боги:
Пророчества не сбылись!
По земле мне навстречу шагает
Души неземной исполин
И снегом я путь устилаю…
А он полубог полуджин…

Апрель 2014

……………………………………………………………………………………………………………………

Рецензия Петра Немировского на стих Светланы Дион.
Совершенно случайно мне на глаза попался стих Светланы Дион: «Я выпаду утренним снегом…» Первые строки читал быстро, почти не вдумываясь. Но вдруг произошло нечто странное: сам стих заставил меня «сбросить скорость» и подстроиться под его, стиха, ритм. И вернул к своему началу, к первой строке: «Я выпаду утренним снегом…»
У современной русской поэзии – женское лицо. Такое впечатление складывается не только у меня. Многие литературные критики высказывают такую же мысль. С чем это связано? Думаю, с тем, что мужчины, «бряцающие на лире», по-прежнему заражены манерой Иосифа Бродского, пытаясь подражать великому поэту. Но подражание всегда гораздо хуже оригинала. В современной мужской русской поэзии постоянно сталкиваешься с каким-то кривлянием, с позой этакого разочарованного, изверившегося во всем умника, который изливает свою иронию и ждет от читателя похвал. Но имеет ли это отношение к поэзии?
Стих Светланы Дион «Я выпаду утренним снегом…» возвращает читателя к истокам поэзии, в самом высоком понимании этого слова. Настоящая поэзия не терпит фальши, не терпит позы. Настоящая поэзия – это смиреннейшее смирение, служение. Надежда. Это – открытая, распахнутая «настежь» душа, которая не может и не хочет что-то скрывать. Об этом стих «Я выпаду утренним снегом…»
Наверное, не очень корректно, рассказывая об одной поэтессе, упоминать или цитировать другую. Но – в то же время, не будит ли подлинная поэзия в нашем сердце забытые чувства, не воскрешает ли когда-то любимые строки? Уверен, подлинный стих ценен не только сам по себе, но и тем, насколько он своими корнями входит вглубь нашей почвы, какие пласты проникает, какие вызывает у нас ассоциации.
Лично мне, когда я читал «Мне выпало утренним снегом…» приходили на память известные строки Марины Цветаевой:
«В сём христианнейшем из миров
Поэты – жиды…»
Потому что только женщина может так воспринимать свое поэтическое призвание и судьбу. И любить так – любить служением, покорностью, всем своим отчаянием и последней надеждой – может только женщина. Мужчина-поэт хочет быть царем, повелителем, кумиром, у него иное восприятие мира. А женщина? Женщина готова быть рабой, нищей, вечной скиталицей. Любовь для нее – это дар Божий, Божье прощение, которое нужно вымолить.
Вы только вслушайтесь – всмотритесь! – в эту строфу Светланы Дион:

«В обличье ничьей любимой,
В обличии сироты
Скитаться с букетом крапивы
И строить из света мосты…»

Буквально вижу: женщина, в длинной рубахе, босая, распатланная, с букетом крапивы… Не роз и не ландышей. А хлесткой, обжигающей крапивы…
Кстати говоря, стих Светланы Дион исполнен удивительной пластики. Пластики не звуковой, а визуальной. Очень странный, непонятный эффект, которому трудно сразу дать объяснение. Даже когда поэтесса пишет исключительно о своих чувствах и переживаниях, все равно возникает как бы картинка, образ, сцена. Вот, к примеру такое:

«Пусть бережно примет строки
мои белоснежный лист…»

Сразу видишь: коленопреклоненную женщину, поэтессу, которая бережно отдает Богу свое, самое дорогое, – поэзию – в надежде, что Бог услышит, примет ее дар. И так – почти каждая строфа: отдельная история, законченная сцена.
Любопытства ради, я поискал в интернете информацию о Светлане Дион, чтобы узнать побольше о ней: кто она, где живет, чем занимается и т. д. И был крайне удивлен, узнав, что она – не только поэтесса, но и балерина! Вот, оказывается, почему в ее стихе возникает эффект сцены и танца. Вот откуда эта пластика и образность! Бескрайнее поле для исследования литературным критикам и искусствоведам: искусство балета в поэзии.
Единственный недостаток этого стиха – вызывает сомнение последняя строка: «А он полубог полуджин». Полубог полуджин… Звучит, конечно, красиво, но… На мой взгляд, весь стих держится на предельно высоких нотах, поэтесса обращается к Божеству, хоть и пишет о себе, что служит богам. Тем не менее, читателю передается верное ощущение того, что поэтесса имеет в виду Всевышнего, Его одного, Кто может и прощать, и миловать. Поэтому в самом конце появление какого-то «полуджина» ослабляет внутренюю динамику, духовный накал.
Впрочем, дело вкуса.

…………………………………………………………………………………………………………………….
…………………………………………………………………………………………………………………….

КАК ПУТИН ПОМОГ МНЕ УСТРОИТЬСЯ НА РАБОТУ

Вчера проходил интервью – пытался устроиться психотерапевтом в одну крупную амбулаторную психиатрическую/наркологическую клинику в Нью-Йорке. Перед этим в сей клинике я прошел интервью, и теперь меня должна была увидеть директриса.
По дороге, в сабвее, меня посетило странное предчувствие, что сейчас обязательно придется говорить о политике. Дал себе клятву, что если во время интервью вопрос вдруг коснется политики, буду молчать. Скажу, мол, политикой никогда не интересовался, исключительно психиатрией и наркологией.
Известно, что американцы на работе крайне редко обсуждают политические вопросы. Не принято, – дабы не создавать ненужную напряженку в рабочем коллективе. А внешней политикой они вообще интересуются мало.
Итак, я в кабинете директрисы. Мисс Нэнси – белая американка, приблизительно 60-ти лет. Она спрашивала меня о моем профессиональном опыте, потом поинтересовалась, как лечат наркоманию и алкоголизм в России. Я рассказал ей, что знал. “Вы думаете, Путин злоупотребляет алкоголем?” – неожиданно спросила она. “М-м… нет, не думаю. По-моему, он злоупотребляет кокаином. У него типичное поведение кокаинщика. К тому же пару раз, просматривая видео, я обратил внимание, как он вытирает пальцем нос – как после кокаина”, – ответил я. “Недавно в одном журнале я увидела фотографию, где Путин в горах, на коне, раздетый по пояс. Что Вы можете сказать об этом?” – спросила мисс Нэнси. “Ну, это тяжелый нарциссизм”, – ответил я. “У Путина патологическая жажда власти”, – сказала она. “И еще он типичный социопат”, – добавил я.
…”Хорошо, Питер. Я Вас беру на работу”, – сказала мисс Нэнси после недолгого молчания. “Спасибо”, – ответил я, мысленно поблагодарив Х@йла со всеми его симптомами за то, что оказал мне сейчас такую услугу.
Тем временем мисс Нэнси вызвала менеджера из отдела кадров, чтобы та объяснила мне, как оформить документы для приема на работу.
В кабинет вошла женщина средних лет по имени Галина. “Кстати, Галина тоже из России”, – сказала директриса.
И тут произошло то, чего я не мог себе даже представить: “Нэнси, сорри! Сколько можно? – громко возмутилась Галина на английском с сильным акцентом. – Сколько можно Вам напоминать, что я из Киева. Киев – это Украина, а не Россия! А Россия – это страна-агрессор, напавшая на Украину!”
Представляете? – в Америке, таким тоном, иммигрант, работающий в отделе кадров – директрисе крупной фирмы?! Я подумал, что для Галины – последний день работы в этом месте. “Извини, это я по старой привычке. Я ведь про Украину никогда ничего не слыхала…” – извинилась директриса.

…………………………………………………………………………………………………………………….
…………………………………………………………………………………………………………………….

ЭТОМУ СНИМКУ РОВНО ТРИДЦАТЬ ЛЕТ!
Со стороны может показаться, что это – хулиганы из одного двора идут разбираться с хулиганами другого. На самом же деле – это студенты-журналисты славного Киевского университета, приехали в село рубить капусту. Существовала тогда традиция – в помощь колхозникам отправлять студентов, рабочих, солдат и т. д.
Значит так: всю капусту мы тогда порубили; мою солдатскую шинель давно сожрала моль. А друзья – остались друзьями.
Вот и вся история этой фотографии.

Na kapysty
…………………………………………………………………………………………………………………….
…………………………………………………………………………………………………………………….

ПОЭЗИЯ ИРИНЫ ГАРКУШИ

“КУПАЛЬСКА НIЧ”

Відчайдушно хотілося тілом
доторкнутися до твого…
Мокрі всі від бажань переспілих,
Від первісних купань голотілих,
Ми посміли, посміли, посміли!
Ми здуріли на мить, ми здуріли!
Що з того?
Зникне мить, зникне ніч чародійська
І розтане у вранішнім сні
Те пекуче, жагуче, язицьке,
мов танок половецького війська,
Зникне все и розтане без сліду
І в тобі, і в мені…

Зникло…Вежу, з якої ми впали
У вирій наших бурхливих дощів
Через тиждень чомусь поламали
Чи то просто на брухт розібрали,
Чи комусь ще на втіху віддали
Для шалених стрибків!

Київ, 2004 р.

…………………………………………………………………………………………………………………….

Рецензия Петра Немировского на “Купальску Нiч”
Совершенно случайно мне на глаза попался стих поэтесы Ирины Гаркуши “Купальска Нiч”. Конечно, всю прелесть этого стиха может оценить человек, владеющий украинским языком. Впрочем, необязательно. А попробуйте, даже если Вы и не владеете украинским, прочесть этот стих. И обязательно попадете в магию ритма, в магию слов: “купань голотiлих”, “пекуче”, “жагуче”, “язицьке”, “танок половецького вiйська, “ми здурiли, здурiли”…
О чем это? Об огнях? о войне? о чьем-то безумии?
Признаться, я с большим скепсисом отношусь к женской поэзии. Любовная женская поэзия, как правило, слишком сентиментальна. За сентиментальностью не разглядеть ни чувств, ни образов. Только охи да ахи. Да стоны, да слезы.
Но в то же время, только в стихах, написанных женщиной, может по-настоящему прозвучать страсть. Только женская поэзия дышит сильной эротикой. Мужчины для этого не подходят: мужчины слишком грубы, прямолинейны, их мучает непреодолимое желание казаться суперменами или Казановами. Область глубоких, подлинных чувств им недоступна.
Стих Ирины Гаркуши – смелые, открытые строки. Поэтеса как бы вспоминает купание в ночь на Ивана Купала. Ее героиня чувствует себя язычницей, ошалевшей от страсти. Тут тебе все: образы и поломанной вышки, и уходящего половецкого войска, и проливных дождей. Но также – и богатая чувственность, где героиня охвачена безумным желанием отдаться, понимая, что очень скоро расстает даже воспоминание этой ночи…
Что еще привлекает в “Купальской Ночи”, – это способность поэтесы “потерять голову”, но при этом понимать, что с ней происходит. Она отлично, как тончайший психолог, в минуту порыва осознает, что происходит и с ее душой, и с ее телом. Ей жарко, она вся дрожит от любовного жара. Но, как ни странно, ее “потерянная” голова при этом остается холодной!
Этот стих захватывает с первой строки: “хотiлося тiлом доторкнутись до твого…” Обратите внимание! Как бы написал мужчина в таком случае: “я хотел взять ее”, или “хотел ее прижать”. А героине этого стиха хочется ПРИКОСНУТЬСЯ ВСЕМ СВОИМ ТЕЛОМ… Затем следует таинственное, многозначительное многоточие: она хочет прикоснуться своим телом к его… Чему? Груди? плечу? животу? Поэтеса оставляет мужчине-читателю полную свободу для воображения…
К сожалению, я пока не знаком с другими стихами Ирины Гаркуши. Но “Купальска Нiч” – на мой взгляд, принадлежит к образцам женской поэзии самой высокой пробы.
Из замечаний – единственное:
строка: “У вирій наших бурхливих дощів” неудачная, поскольку не вписывается в ритм стиха.

…………………………………………………………………………………………………………………..

……………………………………………………………………………………………………………………

NY Vremya man

Петр Немировский — уникальный писатель. Будучи до эмиграции журналистом с университетским дипломом, в США он получил второе образование и стал психотерапевтом. В результате он написал целый ряд повестей, по сути являющихся детальным коллективным психоаналитическим портретом социальной группы, именуемой бывшие российские интеллигенты в Америке. Однако точность анализа сочетается у Немировского с яркостью характеров и увлекательностью сюжетов. Повести Немировского читаются без отрыва, как хорошие детективы.
Слава Цукерман,
кинорежиссер

……………………………………………………………………………………………………………………..
……………………………………………………………………………………………………………………..
“Среди когорты славных писательских имен живущих за границей появилось новое имя – Петр Немировский. Журналист из Киева, автор нескольких книг, стал американским писателем, сочинителем глубокой психологической повести с криминально увлекательным сюжетом под названием «Нью-йоркский бомж». Герой повести Давид – интеллектуал, журналист, к сожалению, лишен литературного дара, что омрачает жизнь тщеславного человека. Случайная встреча журналиста с нью-йoркским бомжем Мартином, чешским эмигрантом, пробуждает в Давиде неуправляемую зависть к писательскому таланту алкоголика и наркомана, доверившего журналисту свои «записки». Особый дар Мартина видеть в окружающей среде оборванцев, проституток, воров и прочего сброда – неукротимую жажду жизни, красоту мира, человеческое достоинство… Не в силах совладать с искушением стать литературной знаменитостью, Давид убивает бездомного никому не известного Мартина, овладевает вожделенной рукописью… Однако, традиционный сюжет, под пером Петра Немировского обретает особую непохожесть, свою нравственно-философскую глубину…
Прочтите эту повесть, настоятельно вас прошу– прочтите”.
И. П. Штемлерпрозаик, драматург, член Союза писателей России, Союза кинематографистов, вице-президент Петербургского ПЕН-клуба.
……………………………………………………………………………………………………………………..
……………………………………………………………………………………………………………………..
“ВРЕМЕННОЙ ПАРАДОКС ПЕТРА НЕМИРОВСКОГО”
Oblozhka1«А ты карабкайся. Выживай. Господь все видит. Сверху, с крыши Эмпайр стейт билдинга. У Него – свой замысел, и тебе нужно пройти весь маршрут – сначала на верблюде, потом на поезде, затем в самолете. Без остановок. Он сам решит, где тебя остановить – в пещере земли Ханаанской, на нью-йоркской улице или в киевском рву, где тебя расстреляют, как деда Иосифа»…
Я открыл эту книгу, сидя в cабвее. Манхэттен, Таймс Сквер. В вагон вливались пассажиры. Шумели возбужденные туристы, переругивались подростки, возвращаясь из школы. Словом, все как обычно. Прошло еще с полчаса, и я вдруг ощутил вокруг себя странную тишину. Подняв глаза, обнаружил, что в вагоне лишь я один, свою остановку проехал и нахожусь в Квинсе… Странно, но факт. То, что я читал, не было детективом, хотя только детектив может заставить меня утратить ощущение времени.
«На том берегу» Петра Немировского издана московским издательством «Радуга». Книга включает три повести. С самого начала, с самой первой страницы, у меня сложилось впечатление, что, как говорят американцы, something wrong. И дело здесь не в досадных украинизмах, которые, в общем-то, в этой книге можно пересчитать по пальцам. Но я о другом…
Каждому времени соответствует определенная литературная форма. Казалось бы, сегодня, когда имена Ерофеева, Пелевина, Соколова на слуху у всех, трудно представить, что кто-нибудь способен выдумать нечто новое. Петр Немировский ничего нового и не предлагает в этом отношении. Однако недаром говорят, что новое – это хорошо забытое старое. Во времена постмодернизма и всеобщей компьютеризации очень странно открыть книгу, написанную русским языком первой четверти XX века, и прочитать в ней о том, что тебя сегодня окружает, о том, что происходило с тобой не далее, чем вчера. О чем не успеваешь или просто стараешься не думать. О том, что тебя заставляет краснеть, задевает, заставляет вспомнить, кто ты, почему ты здесь, для чего ты пришел в этот мир.
Можно сказать, я сто лет не держал в руках книги, где для автора не существует «распада связи времен», где нет пропасти между поколениями, где мироощущение современного сорокалетнего не противоречит и даже прямо вытекает из мироощущения предшествовавших поколений. Наверное, поэтому я и не заметил, как пролетело время, когда читал эту книгу…
Для Немировского не существует времени в нашем привычном понимании. И то, что когда-то случилось с дедом главного героя или с его отцом, вовсе не кануло в Лету, не умерло – все это происходит сейчас, параллельно с жизнью, текущей вокруг нас и в нас.
Окей, сделаем сноску: конечно же, мне это было интересно читать хотя бы уже потому, что автор – тоже иммигрант, живет в США, до этого жил в Израиле, а еще раньше – в Киеве. Для бывшего «совка», к тому же еврейского происхождения, пространство между этими тремя географическими точками Киев–Нью-Йорк–Иерусалим есть некое подобие Бермудского треугольника, где одни люди бесследно исчезают, а другие, наоборот, находят себя в полном смысле слова. Автор «На том берегу», безусловно, себя нашел.
Петр Немировский родился в 1963 году в Киеве. Тогда как писатель Петр Немировский – в 1999 году, в Нью-Йорке, когда написал свой первый рассказ.
Вот как сам автор в письме ко мне определил свое понимание литературного ремесла. “Желание заниматься литературой – это чувство, желание, жажда сильнее тебя самого, сильнее денег, зарплаты, карьеры, квартиры, семейного счастья и т.д. Писательство – это своего рода авантюра, всегда игра вслепую, всегда поиск, плавание в открытом море без парусов, хождение по канату с закрытыми глазами – что угодно, и без гарантий на успех. Писательство – это, конечно же, боль, конечно же, творчество, но также и ремесло. Нужно выработать навыки, что называется, набить руку. Одного только желания недостаточно, как недостаточно и понимающей, чуткой жены, и всех созданных условий. Успех литературного произведения складывается из миллиона причин – можно быть талантливым журналистом, тонким ценителем литературы, создать все условия для работы за письменным столом и… пшик, ничего не получится. Почему? Потому что нет достаточного жизненного опыта, не ту тему выбрал, не хватает мастерства, не понимаешь философию образа, короче, причин – миллион… Писательство – это страдание. Особенно – в наше время, если ты не гений и у тебя нет миллиона долларов на «раскрутку», пробиться крайне трудно. Но это ничего не значит, все равно нужно пробовать. Пусть ты не гений, пусть у тебя просто способности. Но нельзя сдаваться. Тем более, что выбор уже сделан. Вернее, не выбор. Если в тебе ЭТО живет, ты без писательства жить просто не сможешь. Не фигурально, а буквально. Это мною уже проверено на личном опыте».
Конечно, Немировский – русский писатель. При этом, «до кончиков ногтей» – еврей. Может быть, это и есть главная его тема – о том, что значит быть украинским евреем, эмигрировавшим в Америку, но тоскующим равно как о русской культуре, так и о земле Израиля. О невозможности реализоваться в каком-то одном, цельном качестве.
В повести «Последний август» писатель рассказывает о своем детстве, похожем на детство миллионов его ровесников, прошедшем в ветхих довоенных хибарах и в барачных коммуналках, где ютились рабочие семьи. Во дворах стояли «скворечники»-туалеты, а из соседских садов так сладко было воровать кислые яблоки… О-о, как это знакомо, как похоже! Но кое-чем отличается от своих сверстников ребенок – главный герой: медленным, постепенным осознанием того, что он не такой, как все. Новое знание приходит вместе с детской дразнилкой «жидок», которую вводят в обиход взрослеющие соседские ребята. А как ему хочется ничем не отличаться, быть «как все»… Но не получается. Уже хотя бы в силу того, что уклад его семьи, пусть не менее убогий в бытовом плане, чем у окружающих, все-таки замешен на иных ценностях. Не потому ли не пьет и никогда не бьет маму отец? А эти бабушки, такие родные и такие разные, не приносят ли они с собой, кроме тепла, еще и кусочки того, прошлого их мира, ставшего уже историей?.. На таких нюансах строятся полюса созревающей души – то, что позволит в будущем безошибочно понимать, что хорошо, что плохо. Повесть заканчивается тем, как шестилетний герой вместе с семьей переезжает в новый дом. Основы мировоззрения ребенка заложены. Да, все мы родом из детства, но все же оно у каждого свое…
«На том берегу» – повесть об эмигрантском быте, об извечном конфликте отцов и детей, о Франции, странным образом расцветшей в центре зимнего Манхэттена. Но на самом деле эта повесть – о любви и измене, о попытках построить свое счастье на чьем-то горе… Повесть – «очень французская», на мой вкус. С великолепными пастельными тонами, с дыханием ветра, с запахами и звуками нью-йоркских улиц.
Тема «Вечного жида» по способу подачи, по антуражу напоминает и завершает тему «Того берега». Внутренне логика поступков и чувств героев чем-то схожа. Даже профессии их имеют один корень – если в предыдущей повести герой работал телемаркетером, то в «Вечном жиде» он журналист на телевидении. Но движущие силы характеров разные. «Вечный жид» – повесть глубоко пессимистическая: рефлексирующий герой теряет все моральные подпорки, на которых строится его жизнь. И только намеком нам показывается то, на чем зиждется его проигрыш. Он «висит в воздухе», в отрыве от корней, мучительно пытается найти свою землю обетованную – в религии, в любви, но сам же осознает трагическую невозможность этого.
Насколько мне известно, Петр Немировский автор и трех других книг: «Однажды в чистый понедельник», «Босиком по Нью-Йорку» и «Нью-Йоркский бомж». Я не знаю, о чем эти книги, еще не читал. Но я уверен, что они о том же: серьезная и честная попытка разобраться в истоках судьбы поколения сегодняшних сорокалетних. Проза без претензий и при этом – увлекательное, как путешествие, чтение. Но только путешествие это не вперед, а к началу. Книга возвращения.

Леонид Александров

Oblozka3

Следить за новостями на сайте автора
facebook (1)

Facebooktwitter