Глава 7

– Нет, Иван Борисович, позвольте с вами не согласиться. При всем уважении, я бы даже сказала, преклонении перед Достоевским, я всегда с досадой читаю в «Преступлении и наказании» страницы, посвященные Сонечке Мармеладовой. Как же так? Ведь Достоевский был близко знаком с проститутками: известно, что, будучи холостяком, он посещал дома терпимости, что, впрочем, в те времена было обычным явлением для молодых людей. Но почему же, объясните мне, пожалуйста, он столь неправдоподобно в своем романе вывел проститутку Соню Мармеладову? И Катюша Маслова в «Воскресенье» Толстого – тоже героиня, высосанная из пальца. Вообще, в нашей великой русской литературе тема проституции освещена убого – и с художественной, и с психиатрической стороны, – рассуждала доктор Фролова, сидя в своем кабинете, который, как обычно во время ланча, превратился в литературный салон.

У Виктории Львовны были новые очки в золотистой оправе. Новые линзы поблескивали, когда она изредка и как бы вскользь бросала внимательные взгляды на сидевшего напротив нее Ивана.

Иван был неухожен и помят, будто с похмелья. Волосы, которые он с недавнего времени отпускал, но всегда аккуратно зачесывал набок, на сей раз были взлохмачены, спадали ему на глаза.

– Но ведь этот вопрос – проституция и психиатрия – требует иного, единственно верного взгляда, – продолжала доктор Фролова. – Наши великие писатели разводили вокруг этой темы антимонии, искали какие-то религиозные и нравственные ценности, вместо того, чтобы заявить в полный голос: ВСЕ, без исключения, проститутки – психически больны! Посмотрите на наших пациенток, кто занимается этим отвратительным ремеслом. Среди них же нет ни одной нормальной. Помните красавицу Елену, которая раздевалась повсюду в отделении? Она – патологическая эксгибиционистка. А Изабелла? – психопатка и наркоманка. А Вероника? – шизофреничка. Да зачем далеко ходить за примерами? Эта ваша Маша или, как вы ее называете, пани Мария – имеет целый букет психиатрических нарушений.

Иван ерзал на стуле, по всему было видно, что чувствовал он себя крайне дискомфортно. То нервно приглаживал свои нечесаные пряди, то в который раз проверял, строго ли по центру галстук.

– Почему вы думаете, что Мария проститутка? – тихо спросил он. – У нас нет тому никаких доказательств. Она мне недавно рассказала свою историю, очень печальную, кстати. И у меня нет никаких оснований ей не верить. Мы в своей работе совершенно перестали доверять пациентам, заведомо считаем, что они врут.

– Та-та-та, – перебила его Виктория Львовна, и в ее голосе зазвучали строгие нотки. – Рассказывать истории эти девицы – большие мастерицы.