– Сколько же ты собираешься купить экземпляров? – иронично спросил Давид. – Или ты намерен скупить весь тираж?

– Штук тридцать. Парочку отправлю родителям в Чехию, они, правда, на русском не читают, но все равно. Еще подарю своей хозяйке Ванде, пусть знает, кто у нее живет на чердаке. Еще отнесу на работу, Андрию и Бене… В общем, куплю тридцать штук, не меньше.

Солнце уже припекало. На пляже то там, то здесь возникали новые зонтики.

– Антоха! Дай девочке поиграть твоим совком. Она поиграет и отдаст! – крикнул Давид.

Щупленький Антон, услышав отцовский наказ, с надутыми губами, отдал девочке совок.

– В этом городе даже дети вырастают капиталистами! Ничем не хотят делиться, все гребут под себя.

– У тебя сегодня, по-моему, плохое настроение, – заметил Мартин. – Что-то случилось?

Конечно, он не сомневался, что Давид ему ничего не скажет. За время их знакомства Давид так и не впустил его в свою жизнь. Никогда не рассказал, например, почему развелся с женой или почему больше не занимается литературой. К себе домой тоже ни разу не пригласил. Мартин подозревает, что Давиду стыдно приглашать в дом бомжа. Стыдно перед соседями, перед коллегами-журналистами. Может, стыдно и перед самим собой. Ладно, Мартину не привыкать.

– Ничего у меня не случилось, – угрюмо ответил Давид.

Закатав джинсы до колен, вошел в воду и стал плескать на себя водой. Вода холодная, но в такую жару приятная.

– Давай-ка помогу тебе, – подойдя к сыну, присел, стал выгребать рукой песок вокруг уже проседающего замка. – Сынок, а кто в этом замке живет?

– Кощей Бессмертный, Шрэк и носорог.

Давид усмехнулся. Ему припомнилось свое детство, когда семьей отдыхали в Сочи. В Сочи песок был мягкий и нежный, лился желтым ручейком сквозь пальцы, под которыми возникали барочные каскады. А песок на берегу Атлантического океана жесткий и тяжелый, совсем не пригоден для изящного строительства…

– Пап, ты мне потом купишь мороженое?

– Конечно, куплю.

Антоха бросил совок и, подойдя к Давиду, вдруг обнял его.

* * *

Зачем Давид нужен Мартину, более или менее понятно. Давид для него – полубог. Ну и, разумеется, приятель. Правда, их дружба с заметным перекосом в одну сторону, но уж какая есть. Спасибо и на этом. Мог ли Мартин мечтать о таком еще год назад, когда его окружали только бродяги-попрошайки и уличные проститутки?

Но на что Давиду сдался Мартин? – вопрос. Ладно, Давиду приятно выступать покровителем-меценатом, иногда угощать бедного Мартина суши или пиццей. Положим, и самолюбие приятно щекочет – поучать литературному ремеслу начинающего автора.