Стоило мне завести с доктором Асей разговор о современной российской политике, о новом отвратительном явлении под названием путинизм (заметьте: на русском языке – в американском госпитале!), как ее взгляд становился тревожным, она тут же вставала и плотно закрывала дверь своего кабинета…

При этом доктор Ася никогда не поступалась своими профессиональными принципами и была, как говорится, женщиной не робкого десятка. Некоторые пациенты рядом с ней – низенькой, хрупкой – выглядели гигантами. Были среди них и озлобленные, и крайне истеричные, и недавно вышедшие из тюрем. В шрамах, наколках. Требовали у нее рецептов на наркотические таблетки, в ее кабинете ругались, матерились***…

Но, оставаясь с ними тет-а-тет, она находила подход к любому. С одними разговаривала мягко, других – жестко ставила на место.

* * *

Однажды она собиралась в отпуск. Я дал ей компакт-диск с десятисерийным фильмом «Идиот», который недавно посмотрел. Мне было интересно услышать ее мнение.

Вернувшись из отпуска, доктор Ася пригласила меня к себе в кабинет. По ее словам, фильм произвел на нее такое сильное впечатление, что она взяла роман и прочитала его снова:

– В последний раз читала «Идиота», наверное, лет десять назад, – призналась она.

Затем стала разбирать персонажей и, восторгаясь гением Достоевского, указывала на поразительную точность писателя в изображении поведения своих «психиатрически нестабильных» героев. Проанализировав симптомы, поставила диагнозы Настасье Филипповне, Рогожину, князю Мышкину, генералу Иволгину…

– Вы, Герман, обратили внимание на навязчивую дотошность князя Мышкина? Это же типичная черта эпилептиков. А Рогожин? Он ведь тяжелейший психопат! – и так по всем героям.

Признаюсь, такого разбора романа я не встречал ни в одной книге о творчестве Достоевского.

Закончив этот литературный обзор, доктор Ася неожиданно промолвила:

– А все-таки как он ее любил…

– Кто? – не понял я.

– Князь Мышкин Настасью Филипповну. Любил ее безумно, безумно! Не будь на свете такой любви, наш мир давно бы развалился… Ах! – и доктор Ася, тряхнув головой, вытерла навернувшиеся на глаза слезы.