Возле нее стояли медсестра Сандра, с заряженным шприцем, и два рослых санитара.

– Теперь вам не нужно ни о чем переживать, я обо всем позабочусь сама, поскольку вы будете находиться под моим наблюдением. Окружу вас поистине материнской заботой.

Фролова выразительно подмигнула, тем самым дав команду медсестре и санитарам. И те двинулись к Ивану.

Он попятился, но чьи-то крепкие руки с обеих сторон схватили его сзади под мышками. Это были двое полицейских, заранее вызванные из больничной охраны.

– Вы, любезный Иван Борисович, не заметите больших изменений в своей жизни. Мы с вами по-прежнему будем вести интересные беседы. С единственной только разницей, – не в моем кабинете, а в этой палате. Нам никто не помешает, Джим все равно будет спать еще сто лет.

Иван пытался вырваться, извивался, как уж. Стонал и хрипел, но полицейские крепко сжимали его руки. Санитары, подойдя вплотную, расстегнули его брюки, стянули их вниз и, подхватив Ивана, будто бревно, понесли его на кровать, застеленную свежим бельем.

– Судя по всему, коллега, литературная дурь из вашей головы еще не вышла. Ничего – полежите, попринимаете таблеточки и станете нормальным, – продолжала доктор Фролова, глядя, как в тощую ягодицу лежащего ничком Ивана медсестра Сандра вогнала иголку и стала медленно, с наслаждением, давить на поршень.

Санитары и полицейские тем временем держали его руки и ноги. Он все еще дергался, стонал и хрипел в подушку. Потом почувствовал, как страшный огонь начал растекаться по телу, обжигая внутренности. Этот адский огонь охватил его жилы и мышцы, в глазах поплыли огненные шары. Он хотел шевельнуть рукой или ногой, хотя бы пальцем! – но его тело будто не принадлежало ему.

Ему почудилось, что его завернули в мокрую холодную простыню, перед этим сняв с него рубашку и майку. Иван затрясся в жутком ознобе. Вокруг него начала сгущаться беспросветная тьма.

– Оставьте меня… прошу вас… – промолвил он тихо и впал в беспамятство.

* * *

Ночью он проснулся. Открыв глаза, увидел чью-то темную огромную фигуру возле своей кровати. Иван вздрогнул, вцепился в край простыни, накрывавшей его.

Сомнительный лунный свет едва проникал в закрытую палату.

– Ты кто? – тихо спросил Иван.

Незнакомец молчал.

Глаза Ивана постепенно привыкли к темноте, и он уже смутно различил черты лица, показавшегося ему знакомым. Лицо это улыбнулось.

– Джим, ты?