В кого он все-таки пошел, чью природу унаследовал? Мать любила литературу и историю, и театр, но при этом была прагматического склада. А вот отец – хоть и технарь, полжизни проработавший на заводе, все-таки по натуре был мечтателем. Узнав, что Иван в Нью-Йорке учится на психиатра, отец расстроился. Рассчитывал, что сын все-таки пробьется в литературе. Впрочем, сказал, что главное – быть мастером своего дела. Зато мать выбору Ивана обрадовалась: «То добра работа. Стабильна. Грошова. Не переживай, сынку, что ты не став вторым Гоголем. Бис з ним. Зато станешь вторым Фрейдом».

Помогать людям – что может быть лучше этого? Еще и получать за это сто тысяч долларов в год. Иметь свой дом в благоустроенном районе города. И дачу в горах. И новый «Лексус» со всякими наворотами.

Правда, вторым Фрейдом Иван тоже не стал. Ну и бис з ним!

Глава 2

О, Рим! Рим! Боже, за что Ты так любишь нас?! За что открываешь нам Небеса Свои, когда мы еще здесь, на грешной земле? Что же тогда там, в Твоих светлых чертогах?

Какие краски Ты разлил по этим широким улицам, мощеным темно-лиловым булыжником! А сосны – римские пинии, воспетые художниками, поэтами, композиторами! С высокими ровными стволами и ярко-зелеными могучими куполами хвои, возносящимися от земли в блистающее небо Рима! О, римская пиния! Один только взгляд, скользнувший по твоей куполовидной кроне, заставляет сердце трепетать от предчувствия неведомой тайны, от какого-то великого обетования новой жизни!..

Тибр – древний, как история цивилизованного человечества, несет свои спокойные воды мимо дворцов и базилик, под мостами, под шелест кипарисов и платанов. Свет многочисленных фонарей струится сквозь надвигающиеся сумерки, изливаясь на мелкие волны, словно пронизывая их до самого дна. Чуден Тибр при тихой погоде! Бредешь по мостовой, глядишь на фонари, прикованные к высоким каменным стенам набережной, и на случайную белую лодку. И думы – о прошлом, о будущем, о вере, о людях – так же спокойно, неспешно овладевают тобой и влекут вглубь времен…

А впереди, в почти опустевшем ночном городе, над крышами домов и уцелевшими мраморными колоннами, виднеется огромный золотой купол собора Святого Петра. Кажется, он совсем близко, осталось сделать лишь несколько десятков шагов, и ты – рядом. Но шумят над твоей головой старые кипарисы, и шумит древняя река, и где-то вдали пронзительно звенит гитара. И сгущаются сумерки. А купол великого собора горит по-прежнему ярко во тьме, и по-прежнему – далек!..