* * *

Возвращался после работы домой, в своем «Лексусе», салон которого еще приятно пах новой кожей. Был час пик, поэтому приходилось долго стоять в пробках.

Иван ерзал на мягком сиденье, зачем-то снимал и снова набрасывал ремень – ему казалось, что тот слишком давит ему грудь. Он часто менял каналы в радиоприемнике, сердито постанывая. «Откуда у меня появилось это нездоровое возбуждение и раздраженность? Чем я постоянно недоволен?» После отпуска все не так – и в больнице, и в жизни. Еще недавно казалось, что жизнь окончательно и бесповоротно налажена и катится по накатанной: работа, пациенты, дом, на уикенды – дача.

Порой появлялись и женщины. Разные попадались: умные и не очень, хитрые и наивные, красивые и так себе. Но, невзирая на различия, все они были слишком земными и смертельно скучными, – такими же, как и его бывшая жена.

Иван женился в Москве, приехал с ней в Нью-Йорк, вместе прожили они ровно год. Он вдруг припомнил свой побег, в ту далекую пасмурную ночь, оставив жену спящей, вылез в одних трусах из квартиры в окно и спустился по наружной пожарной лестнице, имея при себе лишь двадцать долларов на такси…

– Ви-и! – взвизгнули тормоза. Ивана бросило бы грудью на руль, если бы не ремень. Перед ним – из какого-то дома вынырнул большой черный кот и стал медленно переходить дорогу.

Иван сильно давил на педаль тормоза и во все глаза пялился на столь невиданное явление: кот переходит дорогу так лениво, будто нехотя. Не бежит стрелой, пугливо оглядываясь, не прыгает, а идет себе вразвалочку. Нахал! Иван нажал на гудок – машина рявкнула, но черный котяра лишь повернул голову и, как показалось Ивану, презрительно посмотрел на него зеленовато-синим глазом. Затем потянулся, оскалился и, проделав эту небольшую зарядку, неспешно продолжил путь.

«Может, он наелся от пуза так, что еле ноги волочит? Или пообщался с кошкой и обессилел? Или налакался где валерьянки? Кот – хулиган! Наелся, напился, наебался…»

Иван давил на педаль тормоза. Глядел вслед коту, пока тот, перейдя дорогу, ни скрылся.

Сзади за Иваном выстроилась вереница машин. Ревели и трубили клаксоны, торжественно и печально, будто всенародно поминали кого-то великого…

Глава 4

Уже темнело, когда Селезень закончив косить траву перед домом, у себя на даче, отложил электрокосилку. Постоял недолго, глядя на высокие сосны и дубы, окружающие со всех сторон его дом. Запах сырой земли, свежескошенной травы, хвои и листьев всегда напоминал ему лес на окраине Васильковска, в озерах и ручьях. Бегал туда в детстве с пацанами – ловить рыбу, стрелять из рогатки по воронам.