И все тридцать пар глаз в зале были устремлены на нее – низенькую, щупленькую, опирающуюся дрожащими руками на ходунки. Даже киноманы оторвали свои взоры от телеэкрана. Сейчас в этом зале происходило нечто, по своей значимости, по накалу эмоций затмевающее все страсти-мордасти любой мыльной оперы. Какие там к черту измены и погони! Все это глупости, чепуха.
Шутка ли! Женщина почти в девяносто лет, с поломанным бедром, перенесшая сложную операцию, пытается встать на ноги и ходить. Не хочет быть калекой. Ни за что не желает на третий этаж.
Баба Лиза сжимала, что было сил, трубки ходунков, сверху обтянутые мягкой кожей. Вся дрожала. Не столько от физического напряжения, сколько от волнения.
Физиотерапевт легонько поддерживала ее с одной стороны под мышку, медсестра – с другой.
– Бабушка, давай, давай… – просил Натан.
Несколько раз она набирала глубоко воздух и… все равно не ступала с места. Стало ясно, что и в этот раз фокус не удался, – не смогла старушка перейти черту, в один маленький шажок преодолеть пропасть, отделяющую ее от мира ходячих. Что ж, оно и понятно.
Возраст. Силы не те. И дух не тот.
Не страшно, не беда, будем пробовать еще. Может, завтра получится. Может, послезавтра. Или через год. Время есть, спешить некуда. Может, никогда. Люди живут и сидя, прикованными к инвалидным коляскам. Находят радости и в таком существовании: читают, смотрят телевизор, размышляют.
Да и куда, собственно, ей идти? На танцы? И зачем ей ходить? Ведь здесь, в доме престарелых, полный сервис: все подадут, отнесут. И отвезут.
Физиотерапевт незаметно кивнула медсестре и губы поджала: мол, все, надо ее сажать обратно в кресло.
– Молодетс, бэсэдер, – голос физиотерапевтши звучал слащаво и фальшиво, как у воспитательницы в детском саду, когда она хвалит ребенка за каракули на бумаге.
Что?! Какая сила помогла бабе Лизе поднять своими дрожащими, дряблыми руками ходунки, оторвать их от пола? В книгу каких рекордов это вписать?!
Натан увидел, как расширились от удивления глаза физиотерапевта, как вздрогнула медсестра:
– Лиза-а?..
Шажок. Маленький, крохотный, сантиметров на пять. Еще шажок. Еще.
– Какая она больная? Она здоровее всех нас… – зашипела одна старушка, глядя бабе Лизе вслед.
– Твой бабка – герой, с такой можно идти на любой фронт, – сказал Натану на ломаном русском сухощавый старичок, опирающийся на палочку. Он был из чешских евреев, во Вторую мировую войну помогал переправлять евреев из Италии в Палестину. Потом попал в плен к англичанам, бежал из лагеря и продолжал воевать.
Натан не сводил глаз с удаляющейся фигуры в голубом халате. Еще шажок. Еще… Скорчил гримасу, чтобы задержать набежавшие на глаза слезы.
Texts © 2019-2024 Petr Nemirovskiy.
Design and layout Yulia Marina and Yulia Susina.
All rights reserved