Ещё совсем недавно я делил этот маленький кабинет с доктором Мерси, мы сидели друг возле друга, без масок, мы кашляли и чихали, и теперь он тяжело болен ковидом. Теперь я сидел в офисе один. Я не понимал, почему я ещё не заразился.

***

Чернокожий гигант Стивен теперь переодевался в униформу по утрам в нашем офисе администрации, где я теперь сидел один.

Перед тем как снять свою одежду, Стивен раскрывал новый сложенный вчетверо комплект, чтобы убедиться, что ему дали правильный размер. Он поднимал перед собой развёрнутую гигантскую синюю куртку и штаны и, одобрительно кивнув, мол, размер правильный, снимал свитер, обнажая могучее, в татуировках, тело.

– Бен, я когда-то работал охранником в тюрьмах, видел там бунты и беспорядки. Я работал спасателем во время урагана Сэнди. Но всё это и близко не сравнится с тем, что происходит сейчас. В ER меня теперь часто просят помочь им переложить покойников на «красную кровать», чтобы отвезти их в морг. Некоторые из покойников очень тяжёлые, ты же знаешь, мертвый человек становится холодным и тяжёлым. К тому же они все были больны ковидом. Это не моя работа, но меня просят, и я им помогаю. Потому что у них не хватает персонала. У нас здесь тоже не хватает персонала, не хватает лекарств, не хватает даже качественных мешков для покойников. Н-да… – он смотрел в крохотное окошко под потолком, в котором был виден кусочек неба. – Знаешь, у меня большая семья: пятеро детей и пожилые родители. Я не имею права сломаться. Я должен держаться.

– Понимаю.

– Ладно, пора идти. Ты классный парень, Бен, и классно работаешь. Дай мне пять.

***

– Бен! Бен! Ты у себя? – окликнул меня из своего кабинета доктор Харрис.

– Да, док.

– Как дела?

Но я не ответил.

– Бен, ты что, оглох? Зайди ко мне.

– Что случилось? – я вошёл в кабинет босса.

Он сидел за своим столом, подперев рукой мясистую щёку. Его лицо было каким-то странным, таким я не видел его до сих пор – глаза бешено бегали по сторонам, губы кривились, ноздри маленького ровного носа дёргались. Засопев, он впился в меня взглядом своих гневных и в то же время каких-то несчастных глаз.