– Это исключено. Я вам заявляю это с полной ответственностью профессионального психолога, работающего в отделении «скорой помощи».

– Хорошо. А какие у вас с ним отношения? – продолжал спрашивать полицейский, глядя на меня в упор, и наш разговор как будто приобрёл форму допроса. – Он на вас не жаловался? Не обвинял ли вас в чём-либо?

– Отношения у нас были непростыми. Но никакой смертельной вражды не было и в помине, если вы это имеете в виду.

Нашу беседу сопровождало биканье раций полицейских, а потом чей-то трескучий голос в динамиках передавал какие-то закодированные сообщения.

– Он водит машину? – спросил полицейский.

– Да.

– Где он её обычно паркует?

– Здесь, в подземном гараже.

– Пойдёмте проверим.

Мы втроём спустились по лестнице и вошли в большой плохо освещённый гараж.

– Вот она, – я указал я на стоявший его Grand Cherokee.

Один из копов попытался открыть дверцы машины, но они были заперты.

– Окей, мистер Горовиц. Покажите нам его последние фотографии, чтобы знать, как он выглядит, подскажите, в чём он мог быть одет, выходя из дому. Мы его поищем до завтрашнего вечера и, если не найдём, тогда подадим в розыск как на «пропавшего человека».

Вскоре мы все покинули дом. Полицейские сели в свою машину и уехали. А я направился к парку, неподалёку от его дома. Я спускался по дорожкам парка, ведущим к набережной, вглядываясь не только в пустые столы шахматистов и скамейки, но и на склоны, усаженные кустами и деревьями, – не лежит ли там кто-либо. Порой то тут то там раздавался крик разбуженной птицы или хруст ветки старого дерева, колыхаемого ветром. Но парк был совершенно безлюден.

Дойдя до набережной, я приблизился к бетонному парапету и, перегнувшись, посмотрел, нет ли там – на камнях – кого-либо. Но и набережная была пуста. Невысокие волны набегали на тёмные валуны и, разбиваясь с глухим хлопаньем, отступали назад. Мой глаз уже хорошо различал тающую пену и даже тёмные колыхаемые в воде густые водоросли. Лунная дорожка тянулась по воде, таинственно переливаясь и сверкая золотыми блёстками. Очарованный этим волшебным видом, я невольно замер. Подумал о том, что красота Творения порой совершенно неожиданно приоткрывается нашему взору, но часто это случается в такие минуты, когда мы завалены житейскими проблемами, и нам, чёрт возьми, не до эстетических наслаждений. «Красота вечна, всё остальное – временная земная пыль», – негромким голосом произнёс я одну из строк поэтессы Марианны Мур, которую часто на память цитировала Эми.