Во дворе – больше никого. Вдруг скрипнула калитка, и появилась баба Маруся с корзиной в руках.

– А мы переезжаем на новую квартиру, – похвастался я. – Там и горячая вода, и эмалированная ванна.

– О-о, как у дворян… Ну, бывай здоровый. И родителей слухайся.

Она немного прошла вперед, вдруг остановилась.

– Ну-ка, погодь, – развернулась и скрылась за калиткой.

Я поправил берет. Нужны мне ее сливы…

– На, герой, чтобы помнил.

На мою голову свалилось что-то тяжелое и заслонило весь мир. Не помня себя от счастья, я обхватил бабу Марусю за широченные бока.

– Ура-а! – и помчался домой.

– Чтобы был, як мой Петро… – тихо промолвила баба Маруся, потерев нос кулаком.

– Мама! Папа! – я несся к дому, придерживая рукой шлемофон, который болтался и съезжал на глаза.

Услышав мой вопль, мама вмиг побледнела, но, рассмотрев бегущего, успокоилась.

– Ты сказал бабе Марусе спасибо? – спросила она.

– Ага. Ба, смотри, – влетел в дом.

Там уже было пусто. Бабушка подметала пол, к углу комнаты ползли шлейфы пыли и мусора. Бабушка взглянула на мое сияющее лицо.

– Ты готов? Сейчас поедем. О, смотри, пуговица от моего пальто, а я ее столько искала, – наклонившись, подняла пуговицу и положила в карман.

Я взял с подоконника ранец, вдел руки в ремни. Тяжеловат. Пару раз подпрыгнул, поправил ремни.

– Может, лучше положишь ранец в кузов? – спросила вошедшая мама.

– Нет.

Я снял с головы шлемофон, осмотрел его со всех сторон, снова надел. Взял лежащего на подоконнике мишку.

– Взгляните на него. Только скрипочки не хватает, – засмеялась бабушка.

Родители тоже засмеялись. Непонятно, зачем мне какая-то скрипочка? Ведь я решить быть танкистом, а не скрипачом!

– Ну что, присядем на дорожку, – сказал папа, опускаясь на подоконник.

– И сесть не на что, – мама осмотрелась.

– Ничего, постоим, – сказала бабушка, оставляя веник. Прислонив голову к стене, закрыла глаза.

– Все, уезжаем, – вздохнула мама.

Без мебели, без телевизора, без люстры комната имела жалкий вид: по стенам бежали трещины, на потолке торчали два черных провода, покосившись набок, в углу стояла закопченная «буржуйка».