Аресты и посадки Лизы случались, в основном, за владение наркотиками. (В США уголовно наказуемо не употребление, а владение наркотиками. Это хитрый трюк Системы: разве можно употреблять наркотики, не владея ими? – авт.)

Но имелись у нее судимости и за квартирные кражи, в которых она участвовала вместе со своим бывшим мужем, судя по всему, большим авантюристом. Он втягивал женушку во всевозможные криминальные приключения. Каким-то непонятным образом в промежутках между арестами и госпиталями они с мужем умудрились заиметь двух дочерей. Ко времени моего знакомства с Лизой ее дочери уже выросли и жили со своими семьями.

Муж Лизы погиб от передоза, а она долго боролась со своей наркоманией: лечилась, срывалась, попадала в полицию, снова лечилась – то принудительно, то добровольно. Борьба эта заняла у нее почти двадцать пять лет – четверть века! Наркологом Лиза работала более пятнадцати лет, в различных лечебницах. В эту, где мы с ней встретились, устроилась незадолго до меня, поэтому тоже была здесь новичком.

Мы с ней сразу почувствовали взаимную симпатию. По словам Лизы, ей нравилось во мне «простота сердца». Мол, хоть и интеллигентный, не на улице вырос, и умные книги читал, но не задается.

Она живописно, с юмором и самоиронией рассказывала мне о своем прошлом, не упуская важных, по ее мнению, подробностей.

Вот, скажем, такая история: они с мужем обворовывали одну квартиру в четырехэтажном доме. Он влез туда через окно, а Лиза стояла на крыше – принимать украденные вещи. Дело было зимой, в жуткую холодрыгу, началась пурга. Лиза прождала мужа Бог знает сколько времени, окоченела. Чтобы согреться, прыгала по крыше, хлопая себя по плечам. Не могла понять, почему так долго муж не появляется, и с какой стати к дому подъехало несколько полицейских машин с включенными мигалками?

Оказывается, муженек, роясь в чужих ящиках, обнаружил там… шприцы и морфий! Конечно, решил тут же, на месте, попробовать. И так затащился, что не заметил, как нагрянули хозяева и вызвали полицию.

Описывая этот случай, Лиза возмущалась поведением мужа, дескать, некрасиво он тогда поступил, думая лишь о собственном кайфе, а не об оставленной на крыше жене. Но больше она обвиняла не мужа, а себя, посмеиваясь над своей доверчивостью.

Да-да, несмотря ни на что, Лиза искренне считала себя наивной и доверчивой женщиной. Верила в то, что именно из-за этого «дефекта ее характера» у нее в жизни столько проблем.

В этом Лиза как раз была типичной представительницей своего племени: практически все наркоманы искренне полагают, что они наивны, что их очень легко обмануть. Дескать, они настрадались из-за своей доверчивости. Но, натерпевшись от людей, поняли: никому доверять нельзя.